Критические заметки. Лиля Шмидт

поплавок. Глаза становятся зоркими и внимательными. Окружающего мира нет, есть только маленькая точка в воде, которая в любую минуту может дернуться. Рыбак так может просидеть около часа, пока не дождется малейшего шороха поплавка. Опытный рыбак знает, что если он дернулся один раз, значит, рыба играет, или же мальки едят то, что на крючке, поэтому стоит подождать еще немного. И тут поплавок начинает двигаться… «Ага, – думает рыбак, – водит, ну сейчас я тебя…» Затем он погружается полностью в воду, и тогда легкая рука рыбака, потянувшая удочку наверх, ощущает приятную тяжесть. Один вид натянувшейся лески доставляет рыбаку удовольствие. А уж когда на крючке висит рыба, а не огромный комок тины (так обычно бывает, когда сильное течение) – так это уже праздник, а если еще и крупная рыба, так тут и говорить нечего.

      Вот рыба дергается на крючке, а рыбак довольствуется этим. Но, засмотревшись на свой крупный улов (какой обычно), он вдруг замечает, что крупная рыба, махнув ему на прощание хвостом, улепетывает под водой. Если это опытный рыбак, он тут же схватывает висящую на крючке рыбу и кладет в специальную суму. Бывают упрямые рыбаки, которые пытаются схватить в воде улепетывающую рыбу, но, как обычно, сами в воде и оказываются.

      Солнце уже полностью взяло на себя власть, и теперь нас нещадно жарило. Мы, бледные то ли оттого, что нас малость комары покусали, то ли оттого, что не покушали, все еще сидели и рыбачили, как над нашим лагерем раздались престранные звуки, которые напоминали страдания кошки, которой дерут хвост. Эти звуки нас преследовали, начиная с прошлой стоянки. Видимо, это была инородная неизвестная нам птица. И это животное громко орало. Дау анике это дело не нравилось, и она злилась, но молчала. Правда, в этот раз она уже не выдержала.

      Это был уже второй час пребывания нашего на рыбалке, когда мы с мамой услышали странность. Через каждый крик птицы раздавались крики недовольной, видимо, только что проснувшейся дау аники. А крики были разными, начиная от простенького «кыш» и «сейчас убью» и заканчивая подражанием этой птице. Байдарка затряслась от нашего смеха, беззвучного, так как мы еще сохраняли серьезность ловли рыбы, иначе бы спугнули всю рыбу, хотя я уверена, она и так «спугнулась» криками моей бабушки.

      Странно, но смеялись не мы одни. Близость соседей тоже сказывалась. Из соседнего лагеря раздавался заливистый, не прерываемый ничем смех, мне так казалось, но их, похоже, тоже раздражали странные звуки, просто у них не нашлась такая фантазия, как у моей бабушки. Ладно бабушка перекрикивала птицу, но самое страшное или, может, странное – птица замолчала! То ли ей не понравилось соперничество, то ли еще что-то побудило ее замолчать и улететь.

      Уставшие, голодные, мы гребли обратно к нашему лагерю завтракать. Улов у нас был очень удачный, и поэтому его можно было отпраздновать. На ночь папа ставил ловушку для рыб, чтобы утром похвастаться якобы большим