Новое безумие (начало) в России. Владимир Хрулёв

завоевания Казанского царства, ревностный друг нашего отечества и, естественно, христианин из всех христиан, которых недолюбливал Иван и боялся в чём-то, чего не мог объяснить себе. Ему выпала доля умереть вместе со своим сыном Петром, семнадцатилетним юношей. Оба шли на казнь без страха и взявшись за руки. Сын не хотел видеть казни отца и первый склонил голову для отсечения. Тогда отец отвёл его от плахи и сказал, не скрывая своей любви: «Да не зрю тебя мёртвого!» А Пётр взял отсечённую голову отца, поцеловал её в губы и с весёлым лицом склонил голову на плаху в свою очередь, вслед за отцом. В свою очередь.

      6

      И при таких обстоятельствах можно ли любить что-нибудь, даже и прекрасное? Всякий раз встречаются попытки реабилитации и оправдания экспроприаторской деятельности революционеров. Я знаю, что большинство моих бывших товарищей, оправдывают экспроприацию.

      – Стоит ли вспоминать? – вопрошал Иосиф Виссарионович себя. – Не знаю, хотя мучает вопрос постоянно. А жизнь-то прошла бледной, как в тумане. Почему я был в прошлой жизни таким тёмным и не знал другой жизни? Почему я не учился должным образом? И почему жизнь проходит в пустоте? При такой жизни многие, если не все, считают меня простым вором. Но я ведь не для себя грабил, а помогал тем, кто нуждался в деньгах. Я говорил раньше и уголовным, что есть люди, которые грабят не для себя, а для других. Лично о себе я ничего никогда не говорил, но мне всегда было так горько при таких отзывах об экспроприаторах. И лично обо мне никто не скажет, что я был корыстным экспроприатором. В отличие от иных, с кем приходилось грабить, – печально признаётся Иосиф Виссарионович себе, – товарищ у товарища ворует, я участвовал во многих грабежах, но редко проходило без подлости. Разве не обидно? Ведь свой у своего берёт. А снаружи все хорошие люди. Вроде бы. Но воровать почти все готовы.

      А ведь подумать только, разве не упырь на людские головы? Эка невидаль – экспроприировать чужое добро без личной корысти! Но только не верится что-то. Иначе не родилось бы ни одной капибары даже в дальних, неведомых россиянам краях. Но слухом полнится земля российская лишь упырями, но не морскими свинками.

      Генерал-лейтенант авиации Василий Сталин гулял по утренней послевоенной и всегда праздничной в эти годы Москве и размышлял о действительности: действительность теперь часто становится неправдоподобнее самого кошмарного вымысла. Но мне кажется, что настоящий ужас всё-таки не в примерах известных людям крайним одичанием других известных людей. Да-да. Эти люди одичали в условиях человеческого благополучия, и они, эти люди, способны видеть среди себе подобных человеческое отродье – отпочковавшуюся группу людей из общего произрастания человеческого древа с его ветками и листьями на мощном стволе. И видятся одичалые люди при власти (от власти) и отпочковавшаяся группа таких же одичалых людей, но безвластных и безмолвных,