Илона, впрочем, сразу поняла характер Андраса, но делала вид, что его мысли, его непростая внутренняя жизнь остаются для неё тайной. Большего всего её настораживала привычка мужа принимать скороспелые решения и одним махом разрывать давние связи. Если проект ему не нравился, если заказчики относились к нему без должного уважения, то он мог просто-напросто хлопнуть дверью, даже не подумав о последствиях своего решения для семейного бюджета. Илона видела, что Андрас хочет стать настоящим авторитетом в своей области, но критический склад ума и страстный темперамент то притягивали к нему людей, то резко отталкивали их, а потому он никак не мог занять устойчивого положения. Зная всё это о муже, Илона решила играть в их семейном союзе роль гасителя опасных импульсов.
Андрас искренне полюбил Илону, ценил её скромность и преданность заботам семьи, но отсутствие в ней всякого интереса к искусству и её холодноватый ум юриста часто портили ему настроение и заставляли тайно восхищаться женщинами артистического склада. То окружение, которое он имел до встречи с Илоной, сплошь состояло из журналистов, писателей, художников, музыкантов… Но стоило Андрасу жениться и стать отцом, как прежние его связи начали слабнуть, круг богемных друзей распался, а любовные похождения сделались такой редкостью, что за каждое из них он горячо благодарил Эрота, Диониса, Приапа и всех прочих божеств, потворствующих свободной любви.
Если бы за день до свадьбы Андрасу Балле, архитектору и путешественнику, кто-нибудь достаточно авторитетный сказал, что жизнь его превратиться в буржуазную идиллию со всеми вытекающими отсюда последствиями, то он, быть может, просто сел бы на свой байк и помчался из родного Будапешта куда глаза глядят. Но ни уговоры друзей, ни бунтарский характер, ни пресловутая интуиция не спасли его от решения стать мужем и отцом детей юриста Илоны Петер.
С этими непростыми мыслями Андрас, сам не заметив как, очутился на улицах L.
6.
Жизнь в L. походила на течение горной реки. Шумная, быстрая, непредсказуемая, она заставляла любого, ступившего в неё, стать частью того же неистового ритма, забыть спокойствие и отдаться воле потока. Казалось, что люди здесь всё время куда-то опаздывают, постоянно озабочены чем-то страшно для них важным, а потому не видят перед собой ничего, кроме таинственной цели, которой они через боль и тревогу стремятся достичь. Все мужчины и женщины в возрасте были здесь упакованы в широкие тёмные одежды, то ли скрывавшие их природную полноту,