Сантехник крикнул из ванной, что закончил, и приглашал оценить работу. Цинтия стремительно и бездумно пошла на этот зов, развязывая на ходу шёлковый пояс халата. Мужчина уже собирал инструменты и не сразу увидел её наготу. Она слегка наклонилась и провела рукой по его коротким светлым волосам. Он замер, словно ударенный в спину чем-то острым, медленно повернул голову и встретился с её подрагивающим телом…
Стараясь быть нежным, он неумело целовал ноги, живот, руки Цинтии. Она помогала ему раздеваться, но никак не загоралась от его прикосновений, так как видела, что он не был готов к близости, что он только сейчас готовится к ней, возбуждает себя и ещё не верит до конца в происходящее. На мгновение она почувствовала всю полноту своей власти над ним, поняла, сколь беспомощны светский этикет и социальное приличие перед женской наготой, свободно предлагающей себя и требующей немедленного отклика. Постепенно его усердные ласки достигли своей цели. Цинтия расслабилась и уже готова была открыться навстречу его растущей страсти.
Но тут он замешкался… принялся ощупывать снятую одежду, хмурить лоб. И ей, не без сожаления, пришлось констатировать, что он ищет презерватив. Едва зародившееся возбуждение тут же покинуло её тело. Она не могла смириться с тем, что он не отдался первому порыву страсти и смог сдержать себя из одного страха перед возможными последствиями. Ей сразу же открылась вся его мелочная расчётливость, вся его пошлая забота о собственном комфорте, вся та среднестатистическая мужская трусость, с которой он проживает каждый свой день. Ощущение, что её отвергли, что не желают взять её без сомнений и оговорок, наполнило кипучей злостью каждую клеточку тела Цинтии. Теперь она глядела на него холодными презирающими глазами.
Сантехник не сразу понял резкую перемену её настроения, пытался зацеловать свою вину, называл её самой желанной и сексуальной на свете женщиной. Однако довольно скоро был рассчитан и выдворен из квартиры. Оставшись одна, Цинтия вновь закурила и долго остывала возле распахнутого окна, наблюдая падающие с деревьев листья и пытаясь представить себе тех людей, которые умрут в городе этой осенью.
14.
Чуткий знаток семейных омутов и мелей, Лев Толстой видел гармонию меж супругами в том, чтобы смотреть им в одну сторону и, добавлю я от себя, видеть им в той стороне один единственный образ мира. Когда образы мира у