Прошло ещё несколько минут, прежде чем Цинтия собрала всю свою решимость в кистях рук. Струна жадно впилась в пульсирующую плоть, как будто давным-давно ждала этого момента в темноте ящика. Замер воздух, замерло время, замер смысл жизни. Цинтия всё сильнее сдавливала себе горло, чувствуя как прерывается дыхание, как тяжелеет голова и мокнет кожа под глазами. В дверь кто-то позвонил… Цинтия на мгновение остановилась и прислушалась. Позвонили ещё раз. Цинтия сильнее затянула петлю и зажмурила глаза. В дверь начали громко и беспорядочно стучать. На секунду Цинтии показалось, что она слышит голос подруги. Именно теперь Цинтия поняла, что задушить себя у неё не получится, но она не спешила вставать, не хотела открывать дверь так быстро … Она была уверена, что рано или поздно всё для неё закончится, что замыслу её уже никто не сможет помешать. Эта мысль ей очень и очень нравилась.
Гость
«И чтобы восстановить свою реальность, мы спешим
туда, где она больше всего кровоточит»
Жан Бодрийяр
1.
Частые, но тёплые капли дождя стекали по чёрным вьющимся волосам, отскакивая от кожаной куртки и омывая бока тяжёлого байка. Андрас только что пересёк границу и теперь ехал, не снижая скорости. Навстречу ему плыло красивое серое небо, а июньская зелень деревьев сливалась в две широкие ленты по бокам трассы. На дороге попадались выбоины, пучки соломы, обломанные ветки и некрасиво раздавленные колёсами змеи. Возбуждение нарастало в Андрасе с каждым километром. Его загорелое, почти индейское, лицо словно окаменело под набегами ветра и струями влаги, но глаза светились янтарём, предвкушая букет свежих впечатлений.
Перед самыми горами он остановил байк на обсыпанной мелким гравием обочине, опёрся на руль и закурил. В голове ещё гулял утренний кофе, который он выпил вместе с женой. Глубоко вобрав в себя дым от Winston, подставив веки последним каплям дождя, он думал о своей жене по-новому, как можно думать о близком человеке только на расстоянии. Теперь он отчётливее видел её очаровательные и отвратительные стороны… Вот она идёт из магазина в чёрном свободном платье, соблазнительно приподнятом рельефом её тела сверху и снизу. Вот уже сплетничает с подругой, рассказывая той про все минусы семейной жизни. Вот кормит их сына, улыбается и сердится, читает нотации, некрасиво двигает локтями и еле заметно вздыхает. Ах, этот печальный женский вздох… Сколько в нём смирения перед судьбой, терпения и ещё чего-то доисторического. Что она делает теперь? Наверное, везёт Бартоса в садик и ждёт моего звонка. Как скучно…
Мимо проносились фуры, ведомые угрюмыми мужчинами в растянутых футболках. Перед их медвежьими глазами раскачивались иконки с ликами Божьей Матери и Святого Николая. Автозаправочные станции то диссонировали, то органично сливались с ландшафтом. Велосипедисты жались к обочине и были до смешного