– И как мы узнаем, что послужило причиной аварии? – поинтересовался Штюцль.
– А никак! – с плохо скрываемой досадой проговорил Мурзовский. – Подлодка лежит на дне залива на глубине около пятидесяти метров. Едва ли будет возможно поднять ее на поверхность. Определить причину аварии по характеру повреждений корпуса подлодки также проблематично. Если очевидцы говорят о серии взрывов, то это означает, что, например, взрыв водорода мог повлечь за собой детонацию боезапаса, или наоборот. В результате мы обнаружим пробоины и в аккумуляторной яме, и в торпедном отсеке, но, что взорвалось раньше, так и не узнаем.
Инженеры некоторое время шли молча. Вдруг Дмитрий остановился.
– Мы поступим следующим образом. Стала ли причиной катастрофы ошибка экипажа или нет, мы не узнаем, поэтому версию о взрыве в аккумуляторной яме мы пока отбросим. Остается взрыв боезапаса и система топливоподачи двигателя. Торпеды производятся в Фиуме, так что вы сами подъедете туда как-нибудь из Полы и разберетесь у себя на верфи. Дизельные двигатели для подлодок этой серии производят на заводе в Будапеште. Топливо производят на нефтеперерабатывающем заводе в Галиции, в Дрогобыче. Съездите на оба предприятия и договоритесь, чтобы они доставили нам образцы своей продукции, а мы в лаборатории попытаемся выяснить, могли ли стать причиной аварии на подлодке неисправные топливные трубки, – решил Мурзовский.
– Хорошо, – ответил Маркус.
– Я сейчас дам вам всю необходимую документацию. Через несколько дней, когда вы вернетесь обратно, мы с вами пересечемся в Вене и обсудим дальнейшие действия, – заключил Дмитрий.
– А вам не будет неудобно ездить ради меня в Вену? – вежливо спросил Штюцль.
– Отнюдь. Отсюда десять минут ходьбы до железнодорожной станции, и за двадцать с небольшим минут можно доехать на поезде до Вены. Я и сам туда иногда вечером заезжаю, а то у нас здесь никаких развлечений, – признался Мурзовский.
Получив необходимые бумаги, Маркус стал прощаться с Дмитрием:
– Надеюсь, не подведу вас, герр Мурзовский.
– Только не называйте меня «герр», – поморщился Дмитрий. – Я все-таки русский, и мне это непривычно.
– Как тогда обращаться к вам?
– Зовите меня просто Дмитрием.
– Я учту, – кивнул Штюцль и двинулся в сторону вокзала.
У Герти
Вернувшись в Вену и купив билет на вечерний поезд до Будапешта,