– Да, – кивнул Риглер, – вчера вечером.
– Сколько погибших?
– Двадцать два человека. К сожалению, никому не удалось спастись.
Штюцль подавленно замолчал.
– По словам очевидцев, – прервав паузу, продолжил контр-адмирал, – на подлодке произошел взрыв или несколько взрывов подряд. Так что даже если ее удастся поднять на поверхность, установить причину аварии будет практически невозможно. Единственное, что мы можем сейчас сделать, – проверить экспериментальным путем возможные причины поломки, которая привела к взрыву. Этим займется инженер Мурзовский – русский специалист, принимавший непосредственное участие в разработке новой серии подводных лодок. Он работает испытателем на верфи в Корнойбурге, недалеко отсюда. Так что… раз уж вы приехали в Вену, побудете пока помощником Мурзовского.
– Да, конечно, – машинально ответил инженер.
– Возьмите вот эту бумагу и передайте ему, – Риглер протянул Маркусу отпечатанный на машинке лист, затем обратился к секретарю: – Гронич, позовите лейтенанта линкора Дриноваца, пусть он отвезет герра инженера в Корнойбург.
Секретарь выскочил из-за стола и через минуту вернулся в кабинет с адъютантом.
– Удачи, герр Штюцль! – сказал на прощание Риглер.
– Герр контр-адмирал! – поклонился инженер и в сопровождении лейтенанта линкора вышел из кабинета.
В Корнойбурге
Дриновац завел стоявший в боковой улице темно-зеленый «Грэф-унд-Штифт», и инженер с адъютантом отправился в Корнойбург. Они проехали вдоль Дунайского канала, свернули в Бригиттенау, недавно застроенный красивыми новыми домами, за которыми мелькал черный силуэт огромного газгольдера, по широкому мосту пересекли лениво несущий свои воды Дунай, миновали Флоридсдорф, ощетинившийся оглоблями заводских кирпичных труб, и через четверть часа пути мимо сельских пейзажей прибыли в Корнойбург. Он оказался небольшим уютным городом со светлыми домами под черепичными крышами, на окраине которого находилась верфь, состоявшая из нескольких больших приземистых строений из кирпича, примыкавших к слепому рукаву Дуная.
У входа на верфь Маркуса встретил человек с аккуратно подстриженными усами.
– Дмитрий Мурзовский, – представился незнакомец.
– Маркус Штюцль.
Они пожали друг другу руки.
Мурзовский был родом из литовских татар. Его отец, железнодорожный инженер, родился в Петербурге, так что татарская кровь сына была уже более чем разбавлена. К тому же столичный образ жизни повлиял на характер и отобразился во внешности Мурзовского, о его татарском происхождении напоминали разве что черные волосы и карие глаза.
Штюцль передал Дмитрию бумагу из Морской секции, и тот некоторое время изучал ее.
– Ага, хорошо, – закончив чтение, проговорил Мурзовский. – Пойдемте, я вам покажу верфь.
Они двинулись мимо длинных кирпичных