– Нет. Это тебя. Тебя зовут, и ты скоро уйдёшь.
– Мне нужна только ты. Ты же это знаешь.
Её губы просто сводили меня с ума, длинная шея, на которой была повязана чёрная тонкая ленточка, была создана для моих поцелуев. Кто меня звал и зачем – я не думал об этом. Мне был безразличен этот зов.
– Нет, не торопись, – произнесла Роза и остановила меня, когда я наклонился к ней, желая сорвать поцелуй. – Это ещё не всё. Это не вся я. Это лишь начало. И это уже не я. Я – там…
Роза улыбнулась и, словно по её приказу, комната-ателье для респектабельных особ и жён партийных работников, стала чуть меняться. Манекены, ещё недавно разодетые по моде, чуть сдвинулись вглубь, и на их место, словно неоткуда выскользнуло перекрытие, на котором аккуратно были развешаны плакаты, агитирующие следовать здоровому образу жизни, о женщинах на заводах и плакат о первомайском шествии. Рядом висел прейскурант об услугах ателье. Чуть в стороне оказался один манекен, одетый в полосатую рубаху, юбку по колено с повязанной синей косынкой на голове. Рулоны роскошных европейских тканей сменили простые ситцевые и шерстяные.
– А я и забыл, какой пронырой ты была, – пошутил я, пытаясь точно вспомнить момент, откуда я это знал. Ничего не получилось, и мне стало хуже оттого, что мои попытки приблизить разгадку, работают вхолостую.
Комната начала сереть, вещи терять свои очертания и контуры, цвета блекнуть. Она стала символом, осмысленным мной, стала совершившимся фактом, но не дающим ничего сверх этого. Здесь стало невыносимо душно. Я, пройдя через поток воспоминаний, наслаждался запечатлённой картиной пережитого, но был раздражён бессмысленным бездействием, тягостным пустым созерцанием. Не в состоянии противопоставить два предела этого состояния друг другу, я сливал их в чашу своих ощущений: мутных, неясных, случайных и незнакомых до этого мига.
Я любил её. Я любил её здесь, в этой комнате, в этом ателье. Любил без всяких оговорок, пояснений, причин, без долгих блудливых размышлений о вечном абсолютном испытании души, любил – изумляясь.
Роза заметила, как изменилось выражение моего лица. Она приблизилась ко мне и я, наконец, смог оторваться от своих дум.
– Значит, я умер? – спросил я.
– Почему ты так решил?
Роза взяла мою руку и положила ладонь на свою щёку.
– В этом много смерти?
– Я не знаю, – выдохнул я и прикрыл глаза, – рассвета нет, луна всё ещё не исчезла, а в этом доме всё странно и нелогично. И ты… тоже. Я ничего не понимаю.
– Понимать? Это? Зачем? – Роза повела глазами и попыталась заглянуть в мои глаза. – Ты просто чувствуй.
– Я всё-таки умер, – повторил я.
Роза улыбнулась и чуть отвернула голову в сторону.
– Если бы ты знал, сколько сейчас живых мертвецов ходит по грешной земле, ты бы понял, что жив, как никогда. Здесь ты истинно творишь себя, творишь свою жизнь. И, например, мою.
– А-а, – протянул я, усмехнувшись, – я понял. Ты – демон. Ты испытываешь меня. Я умер, и тебе нужно понять, куда отправить мою душу.
– Это