Когда Викторов вернулся после разбирательства, все забросали его вопросами, однако и без всяких расспросов было понятно, что дело плохо. Андрей был очень расстроен.
– Не делал я этого, верите, парни?
– Верим, конечно, но тогда кто?
– А я откуда знаю? Эх, меньше языком болтать надо было! Язык мой – враг мой, доигрался, в общем. Это же надо было такое придумать!.. Да разве я так ему отомстил бы? Надавал бы в морду и все дела. Зачем мне было болты крутить? Да и где взять гаечный ключ? Пальцами болты не отвинтишь. В общем, кранты мне, парни. Завтра за мной приезжает машина, повезут в город к начальнику школы. Если просто исключат, считайте, что счастливо отделался, потому как папаша Харитонова настаивает на возбуждении уголовного дела.
– Ты же ни в чем не виноват! – не выдержав, сказал я.
– Да ты что, Тобольцев, маленький, что ли? Кто будет разбираться? Нашли крайнего, вот и вся история.
Мне стало жалко его. Он беззлобно чинил мне мелкие пакости, постоянно подкалывал, живя по принципу, что, мол, так веселее, однако в целом был парень неплохой, компанейский и в трудную минуту всегда поддерживал, этого у него было не отнять.
Нас снова повезли на уборку лука. Погода была отличная, сияло синее небо и светило ласковое сентябрьское солнце.
Мы опять работали в паре с Сашей Ти. Работать с ним было одно удовольствие, уборка шла споро, с огоньком, нас хвалили командиры, а я не переставал думать об этом странном деле. Неужели Викторов в самом деле ранил Харитонова?
Во время обеденного перерыва, когда приехала полевая кухня, я наскоро побросал в желудок содержимое котелка и пошел по колее трактора, в кузов которого мы выгружали из корзин лук. Пройдя шагов двести, я по следам заметил то место, где нас застал ураган. В пятидесяти шагах слева от него все еще светлела опрокинутая бочка на колесах, а справа в ста шагах от нее в ярких солнечных лучах серебрилась нитка поливочной системы. В том месте, где была соединительная муфта, оборванная секция грустно чернела пустым зрачком.
Перешагивая через убранные луковые грядки, я подошел к этому чертову колесу и стал его рассматривать. Вот точно такая махина, сорвавшись с муфты, едва не задавила нас с Сашей!
Восемь отверстий муфты, предназначенные для болтов, были пусты. Я нагнулся и стал внимательно осматривать пыльную землю. Два болта, покрытых свежей черной краской, видимо для того, чтобы предотвратить ржавление, я нашел сразу, остальные никак не находились, а потом я вдруг нашел нечто еще более интересное.
В пыли валялся гаечный ключ четырнадцать на шестнадцать, обыкновенный ключ, только губки его хранили частички синей и белой краски. Как я ни вглядывался, ни вертел его в руках так, чтобы свет падал на внутренности губок, никаких следов черной краски я так и не отыскал.
Я засунул ключ в бриджи и двинулся по полю вдоль нитки, вначале в одну сторону от обрыва секции, затем в другую. Меня интересовали