Грыжук небрежно отпихнул своего строптивого питомца в сторону.
– Жора, так твою!.. Давай-ка ускорим процесс.
Роман Викторович перевернул дипломат и вытряхнул на койку все его содержимое. Когда все вывалилось наружу, и Грыжук хотел отбросить кейс в сторону, именно в этот миг, как нарочно, как будто для того, чтобы все заметили, из одного из внутренних кармашков вывалились часы без ремешка и с глухим шлепком упали на книгу какого-то автора, фамилию я не запомнил, со звучным названием «Философия дзюдо».
– Мои часы! – тихо выдохнул я.
Все замерли, уставившись на Старикова. Его щеки налились пунцовым румянцем, а большие чуть раскосые глаза превратились в узкие неприятные щелочки.
– Мне их подбросили! – сжав крепкие кулаки, надсадно крикнул он и с ненавистью воззрился на меня, как будто решил испепелить взглядом. – Слушайте больше этого болвана…
Глава восьмая
Стариков оказался прав. Часы мне вернули, а скандал раздувать не стали. Догадаться, как Грыжук уговорил Рыкова, было несложно, да его и не надо было уговаривать. Рыков сам прекрасно понимал, что талантливые дзюдоисты школе нужны как воздух, а Стариков был очень талантливым дзюдоистом. Утром следующего дня он вместе с Грыжуком убыл на соревнования, и больше я его не видел. Насколько знаю, школу милиции он окончил, особо не напрягаясь.
А вскоре Рыков предложил мне стать командиром отделения с присвоением звания младшего сержанта. Я был не уверен в том, что смогу быть настоящим командиром, а планку я ставил высокую, поэтому отказался, хотя Рыков долго уговаривал. Наверное, следовало все-таки согласиться, однако демон Грыжука маячил перед глазами: «Да откуда ты такой взялся, Тобольцев, в какой лаборатории Папы Карло тебя выстругали?»
Какое-то подспудное разочарование поселилось у меня в сердце, я ожидал совсем другого от обучения, и холод формализма и бездушия, несмотря на бравурные внешние атрибуты, невозможно было скрыть. Грыжук – типичный винтик этой двуличной системы, и от того, что я вдруг кожей почувствовал ее, мне с самого начала стало не по себе, и где-то глубоко внутри я понял, что не хочу быть генералом, хотя надежда на то, что, может быть, это ошибочное впечатление, конечно, еще теплилась долгие годы.
А командиром нашего отделения стал Саша Ти. Хорошим, кстати, младшим сержантом оказался.
Месячный курс молодого бойца прошел как один день, мы учили уставы, маршировали по плацу, ночью нас неоднократно поднимали по тревоге, проводилась перекличка, после чего офицеры командовали отбой, и мы сломя голову неслись к своим койкам, либо устраивался километровый кросс. О том, что за нарушение дисциплины нас могли поднять по тревоге и устроить кросс в воспитательных целях, я упоминал выше. Сержантам было совершенно неважно, кто в учебной группе допустил нарушение, – по тревоге поднималась вся группа.
Строгий режим и свежий воздух сделали свое дело, я почувствовал себя гораздо лучше, однако инцидент с кражей часов не выходил из головы, и от этого портилось настроение. К тому же мучил вопрос, – методы сержантов в самом деле идут