– Я хочу почувствовать силу, вдохновение! – Слепец дал карлику точного пинка, будто видел его.
Раздался пронзительный звук (сирена), люд оживился в ожидании зрелища. Уродец оставил спор и побежал куда-то. Аркаша встал посреди моста, повернувшись в сторону круглого прохода, расправил руки.
Брызги и струи воды вырвались из врат и быстро выросли в единый ревущий поток. Поток был настолько велик, что заполнял собой весь круглый проход и сразу не ложился в жёлоб, он летел, затем касался дна жёлоба рядом с мостом и за мостом вздымался бурлящей волной. Водяная пыль и брызги окатили нас, воздух и всё вокруг, казалось, дрожит и трепещет в страхе и при том в изумлении пред силой воды! Вдруг поток стал тоньше, но летел он ещё дальше, накрыв собой мост. Таким он был пару мгновений, затем стих и совсем исчез.
Слепец, будто вдавленный в ограду моста, мокрый и растрёпанный, в восторге вскочил на ноги и во всё горло заорал, расправив руки: «ДА!» он прыгал и кричал радостно, трости его не было, похоже, поток вырвал её из его рук. Толпа тоже гомонила, кажется, такой шум и сила есть редкое событие в этих тихих стенах.
– Скоро в Харче запоют новые песни, – сказал человек стоявший рядом со мной, глядя на Аркашу.
Слепец, шаркая ногой по мосту, искал трость, но он быстро оставил это занятие, махнув рукой. Едва касаясь концами пальцев ограды моста, он быстро и уверенно зашагал прочь.
Ещё долго мы говорили с людьми, наблюдали за ними и за тем, как вода уходит, оставляя жёлоб пустым. Толпа не спешила расходиться, ведь за стенами уже вечер, а тут собрались многие, можно послушать новости и поделиться ими. Спустя время, без страха, что был раньше мы шли по улице города, что покоился в вечной ночи. К дому Харч можно было пройти быстрее, в темноте между домами, как ходили все, но мы выбирали светлый и ясный нам путь.
Уродец Тсяпа снова сидел всё на той же перекладине и ногами крутил колесо. Большие глаза его сквозь толстые стёкла на них вглядывались в полумрак улицы, цепляли проходящих мимо, они будто искали кого-то. В бороде запутались объедки, длинные грязные волосы были похожи на верёвки, жёванные собакой. Горбатое существо в лохмотьях, с бледной кожей, злыми большими глазами, оно пугало нас, но не как враг. Нам не хотелось стоять с ним близко, но уродец делает свет и это нужно нам.
– А… дикари, – выцепив нас взглядом, он хлопнул в ладоши. – Мать! Мамаша, неси пойло, дикарики припёрлись! И мне неси, моя смена окончена! Аркаша, мразь, опять опаздывает, ленивый чёрт. Просто так света не дам! Да будет тьма, что б вас!..
Он перестал крутить ногами, сложил руки и сидел улыбаясь жёлтыми зубами. Свет не исчез и тьма не пришла. Мамаша, хозяйка дома Харч, вышла и стала хлестать уродца тряпкой, как нашкодившего пса.
– Что, не ожидал? Я аккумулятор купила, так что твои выходки, ангелок недоношенный, не прокатят.