Новые богатеи живут в своих особняках всего лишь по несколько дней в году исключительно для того, чтобы насладиться подобострастием и завистью прежних соседей. Их дети, привыкшие проводить время в Европе, вообще никогда не появляются на малой родине.
Жители Янганимяна не заметили, как родная деревня превратилась в дачный посёлок. Те немногие, кто ещё постоянно живёт здесь, искренне желают, чтобы их дети навсегда покинули эти места. Вечерами мужья с жёнами, сидя перед цветным телевизором, откуда звучат привычные песни башкирской эстрады, шёпотом мечтают о лучшей доле для своих отпрысков. Само же молодое племя в это время прячется в овраге, разрезавшем деревню на две части, за густыми зарослями крапивы и, потягивая пиво, купленное в покосившемся ларьке у оврага, матерят власть, бахвалятся друг перед другом сексуальными свершениями, которые были реальностью только в убогих фантазиях.
Мои родители всю жизнь работают в школе, которая с незапамятных времён стоит на той стороне деревни, откуда начинается хлебное поле. Обширный школьный двор окружён старыми тополями, с лёгким шорохом задумчиво покачивающими своими кудлатыми головами высоко в небе. Когда сидишь в классе и смотришь в окно, то между их шершавыми толстенными стволами можешь разглядеть Юрак-тау…
Учительская молодость отца с матерью пришлась как раз на времена беспредела. По их воспоминаниям, зарплаты тогда не хватало ни на что. И наша семья спасалась огородом и живностью. По признанию отца, сил не отчаяться ему в те годы придавала уверенность, что это временные трудности, потому что власть обязательно и очень скоро поймёт, что процветание государства невозможно без образованных граждан. Но незаметно утекали месяцы, годы, а в стране ничего не менялось по отношению к тем, кого папа называет «стратегически важными людьми».
Почему, спросите вы, он так именует учителей? Ата в семейном кругу всегда любит приводить один пример: в середине 19 века в ходе прусско-австрийской войны об одном удачном для пруссаков сражении какой-то немецкий профессор (сейчас уже и не вспомню, какое имя называл отец) заявил, что это была победа прусского учителя над австрийским. «А всё потому, – отец на этом месте обычно назидательно поднимает палец вверх, – что солдаты шли на войну с теми убеждениями, какие им были внушены ещё в учебных классах. Так что – мы бойцы идеологического фронта и всегда на передовой».
Но надежды на перемены к лучшему исчезли в тот момент, когда правители с шутливым бесстыдством объяснили людям, что учитель – это подвижник, согласившийся питаться исключительно духовной пищей. Но если, с серьёзным видом далее стебались власти, человек хочет получать за свой труд деньги, то он должен уйти из школы