Сейчас, после двух лет жизни в Москве, могу уверенно сказать, что нет более красивого места на Земле. Село с одной стороны примыкает к обширному и густому лесу, от крайних домов только дорогу перейти. Если же пройти немного в глубь чащобы по едва заметной дорожке, то можно наткнуться на старое заброшенное кладбище. Лес за столетие почти уничтожил его. С трудом, но ещё можно разглядеть осевшие холмики, заросшие березняком, покрытые многолетним слоем опавших листьев. Кое-где ещё видны разбросанные там и сям обломки изъеденных временем и покрытых тёмно-зелёным мхом деревянных оградок. Это исчезающая память о первых поселенцах, основавших нашу деревню. Они приехали из Германии, но после революции и Гражданской войны все до одного сгинули. Куда? Как? Никто не знает… Только иногда в огороде люди натыкаются то на обломки фарфоровых немецких куколок, то на потемневший немецкий шиллинг.
Я люблю приходить на забытое кладбище в начале осени, когда в наши края приходит бабье лето, приносящее необыкновенную прозрачность прохладного воздуха, отчего приобретают графически чёткие очертания далёкие деревни, леса, в обычное время размытые в зыбком мареве горячего воздуха летних месяцев. Мне нравится сидеть на каком-нибудь пне и смотреть, как ворохом бесшумно сыплются с деревьев красные и жёлтые листья. Этот бесконечный листопад похож на волшебные слёзы: деревья словно оплакивают своё скорое зимнее страдание, когда кора затрещит от уральских морозов.
С другой стороны Янганимяна жёлтыми волнами колышется на ветру ржаное поле, крест-накрест исчерченное нитками лесополос. Из сердцевины охровой безбрежности вырастают великолепные Шиханы – горы, образовавшиеся в доисторические времена, когда уральская земля была дном Мирового океана. Поэтому когда лазаешь по склонам, обязательно натыкаешься на окаменелые ракушки, водоросли.
Больше всего мне нравится тот Шихан, который русские называют Лысой горой: вязами, дубами, липами обросло только подножие, а макушка белеет голыми камнями. Местные же знают Лысую как Юрак-тау, что в переводе значит Сердце-гора. Когда на машине спускаешься по дороге, бегущей в окружении леса вдоль Куш-тау, то на последнем повороте лесной дороги открывается чудесный вид на Юрак-тау, которая издалека действительно напоминает человеческое сердце.
Куш-тау и Юрак-тау стоят близко друг от друга. Между ними расположился посёлок Мебельный. В нём с незапамятных времён находится колония для несовершеннолетних преступников. В советские времена посёлок, конечно же, назывался «Детской колонией». Можете представить, каково было детям, родившимся и выросшим в посёлке? Они ехали в города поступать учиться, а их спрашивали, откуда они родом? И соврать нельзя, и название посёлка вводило членов приёмных комиссий в заблуждение.
В стороне от этих двух гор едва виднеется