Я открываю крышку подлокотника и, чертыхаясь, еле нахожу провалившуюся в щель между компакт-дисками флешку и снова вставляю её в разъём радио:
If I ever had a wish in the whole world
I would’ve listened to my brother
When he spoke to me
And I never played with my conscience
In the fields where I was in their company…
Сан Саныч и Пижон появляются на улице через долгих полчаса, крепко пожимают друг другу руки и расходятся. Пижон садится в «Ягуар». Автомобиль ревёт утробными звуками матёрого самца-оленя, вызывающего на бой соперника, и, вжавшись плоским задом в выщербленный асфальт, резко срывается с места, чтобы в мгновение ока скрыться за углом.
– Просмотрели мы видеозаписи, – опять выключает проигрыватель севший на своё место Бутурлин, неотрывно следя за сизым облачком выхлопа, которое долго ещё качается над дорогой, не решаясь развеяться. – Ничего на них не видно. Камеры повешены только над входом. На записи можно только рассмотреть, как Вадим Борисович, Сохатый да три девицы выходят из бани и заворачивают за угол. Всё вроде нормально. Одна из подружек, кудрявая такая, еле держится на ногах, но пытается сзади лягнуть Сохатого. Видно также, как тот в свою очередь отталкивает её и она падает на углу. Всё. Только один раз мелькнула из-за угла сумочка, когда другая девица замахивалась на Сохатого. Больше ничего.
– Что значит «ничего»? – встревожился Димка. – Там же видно, надеюсь, что мы тут ни при чём?
– В том-то и дело, что ничего не видно. Машины нас ждали за углом. Забыл? А там камер нет.
– Кстати, почему за углом? – заёрзал Димка. – Ты, Дамир, почему ко входу не подъехал?
– Потому что не мог. Забыл? Мне проезд в этот тупик перекрывала машина из борделя.
Её водитель ещё ругался, что хозяин экономит на ремонте движка.
– Ладно. Вспоминаем. Каждый, – Бутурлин неторопливо срезает гильотиной кончик сигары, зажигает, с удовольствием раскуривает её и скрывается в облаке дыма. Бизон тяжело сипит впредсмертном удушье, – поминутно, кто чтоделал в то время, когда босс и Сохатый шли к машине.
– А чего тут вспоминать? – отмахивается от дыма Димка. – Дамир и ты, Сан Саныч, сидели в машине, а мы стояли у дверей бани и ждали, когда Борисыч с Сохатым выйдут. Сначала появился Сохатый с блондинкой. Он её ещё за талию обнимал и что-то на ухо нашёптывал. Потом показались две подружки, держась под ручки. С кудряшками которая была, ну очень поддатая была и сильно ревновала Сохатого к блондинке. Шла и вопила: не дам, мол, тебе с этой… идти, ублюдок? И всё пинала, всё пыталась попасть Сохатому под зад, да всё мимо. От того, что попасть не могла, злилась ещё пуще. А её подружке, судя по всему, совсем всё не нравилось. Она ещё всё время очень резко одёргивала кудрявую. А мы с Бизоном топали за ними и всё это наблюдали.
Последним из сауны буквально выполз Вадим Борисович. Он еле-еле