– Откуда я-то знаю?! Когда я к Борисычу утром пришёл, он как оглашенный бегал в ночной рубашке по спальне. Волосы торчат в разные стороны. Смотрит на меня безумными от страха глазами и словно не видит. Даже шампанского выпить не может: руки трясутся так, что никак ртом бокал поймать не может. Зубы об стекло противно так стучали. Еле сумел привести его в себя. Когда успокоился, сели думать. И всякие мысли в голову лезут.
Первое, что пришло нам на ум: Сохатый сам всё подстроил. Зачем? Кто его знает, что у этого криминального ревизорро в башке творится. Вадим Борисыч голову сломал, соображая, где, когда и как мог накосячить. А придумать ничего не выходит. Знай себе причитает: «Он меня убьёт! Он меня убьёт! Сначала пытать будет страшно! Утюгом раскалённым жечь будет! А потом где-нибудь на глухой шоссейке в дорожную заплатку закатает!» И тут его замкнуло. Начал гадать: почему именно на глухой дороге у какого-нибудь никому не ведомого посёлочка Сохатый ему могилу устроит? «Не хочу, – кричит, – так! Хочу на кладбище! Чтоб с мавзолеем! Я ж себе уже и землицу на Ваганьково прикупил. Думал, пригодится лет через пятьдесят». Тут от жалости к себе и зарыдал, сердечный… В общем, сейчас от нашего Борисыча проку мало… А Сохатый действительно может для порядка положить двух-трёх человек. Это у него уж как водится. Пострелять он любитель. Пистолеты уж очень любит. Байки ходят, что старикан с собой позолоченный «Дезерт Игл» носит…
– Как я ни обмозговываю вчерашнее, – продолжает бесстрастно Сан Саныч, – всё едино выходит, что это сам Сохатый затеял какую-то очень тёмную игру. Сдаётся мне, что деньги потеряны нарочно. Если вообще потеряны… – он ударяет кулаком по своему колену. – Неспроста всё это! Чует мой нос: затевается что-то… Правда, есть одна нестыковочка. Если Борисыч правильно помнит, то в бане ни он, ни Сохатый особо не пили. Пётр Андреевич – так Борисыч говорит – не столько сам пил, сколько опаивал ту с кудряшками, что ещё на улице первой скопытилась. Тогда непонятно: с чего их-то обоих так развезло возле джипа? Совсем непонятно…
– А если нет никакой игры против нас и Вадима Борисовича? – осторожно спрашиваю я. – Сам же говоришь, что репутация у Сохатого такая, что любой поостережётся к нему близко подходить. Вот он и расслабился, понадеявшись на свой авторитет. Скажи, Сан Саныч: может такое быть, что они напоследок, перед выходом из бани, чего-нибудь особенного приняли? а Борисыч просто не помнит об этом? Допустим, Сохатый подсунул какой-нибудь… ну… не знаю… какой-нибудь убойный коктейль с наркотой, от которого напрочь крышу сносит? Ты, может, знаешь: он этим балуется? Мы же все видели, как их болтало по-дикому перед тем, как окончательно свинтиться: то в уныние впадали,