Одной из первых нанесла Берсеневу визит на его новую квартиру дочь от второго брака.
– Ого, – сказала она, – вот это картины! Это все твое? А почему ты их никогда прежде не вывешивал?
– Почему же, разве ты не помнишь вот эти и эти?
– Эти хорошо помню, но вот эти (она указала на работы К.) вижу впервые. Они очень … (она подыскивала слово) экспрессионистские (неуверенно), да?
– Ты хочешь сказать – выразительные?
– Ну да, – засмеялась дочь, – оказывается русское слово всего труднее найти.
– Ты сама все и объяснила: они будоражат и тревожат, квартиры же невелики, и на небольшом пространстве, занимаемом родителями и детьми лучше размещать что-нибудь умиротворяющее, вот как эти пейзажи.
– Помогли тебе эти пейзажи сохранить спокойствие семьи и мир в доме?
Берсенев засмеялся и обнял дочь.
– Я всегда боялся твоих травм и, поверь, несколько лет поддержание мира в доме придавливало лишь мои плечи.
– Я это знаю, папа, но как ты думаешь, если мне это известно, то был ли и впрямь мир в доме? Не отвечай – и будет об этом! Знаешь, картины К. почему-то напомнили мне о Гоголе, и я давно уже хотела посмотреть, какие главы из второго тома «Мертвых душ» сохранились. У тебя ведь есть собрание сочинений Гоголя?
– Сама возьми вон на той полке, а я схожу на кухню – что-нибудь накрою для ужина. Садись вот за письменный стол, тут удобная лампа – зажги и читай.
Через несколько минут Андрей услышал страшный продолжительный крик дочери. Вбежав в комнату, он увидел, что дочь опрокинула кресло, на котором сидела, и стоит, прижавшись к стене, и с ужасом наблюдает, как на столе горит книга. На плече у Берсенева был кухонное полотенце, и он забил им пламя.
– Что случилось? – спросил он, справившись с огнем.
– Не знаю, – все еще дрожа от страха, ответила она. – Вначале как-то забавно подмигивала лампа, то сужая, то расширяя пучок, меняя его интенсивность и окрас, то есть освещая книгу то красноватым, то желтым светом. Потом она взорвалась и высыпала на книгу пылающие шарики. Книга сразу же вспыхнула, я отскочила. Папа, я – трусиха, и я чуть не сожгла твою новую квартиру.
– Успокойся, доченька, все в порядке, но теперь, по крайней мере, известно, кто на самом деле сжег второй том «Мертвых душ».
Берсенев не стал покупать новый стол; садясь за него, с подозрением смотрел на выжженное место, с опаской поглядывал на свежевкрученную