Старик с розами. Рассказы… и другие рассказы. Виктор Бейлис

Взгляд притягивает окно, сквозь которое различимы фигуры людей – мужчины и женщины. На столе зажжена свеча. Женщина в белой ночной сорочке сидит на постели, и одна туфелька как раз спадает с ее ноги. Словом, здесь явная цитата: и «падают два башмачка со стуком на пол» и «свеча горела». Но при этом как бы без трагической подоплеки, все светло и комфортно. Но – отрывая взгляд от манящего к себе окна, и рассматривая картину в целом, внезапно получаешь удар по печени: крыша спокойного внутри дома уже объята пламенем, вступающим в контрапункт с огнем свечи. Как художнику удалось добиться того эффекта, что взгляд на горящую крышу обращается лишь в последнюю очередь уже после того, как умиротворился домашней идиллией, – этого никто никогда не понимал.

      Так или иначе семейный очаг Андрея выгорел дотла. Было ли это последнее предвещание художника предупреждением другу? Или же он ни за что не подарил бы близкому человеку такое предсказание, если бы догадывался, о чем может говорить его работа? Никто теперь этого не скажет.

      Берсенев стал припоминать, каким образом он подружился с К. Не сразу, но восстановил цепочку событий, благодаря которым они познакомились. Тогдашняя жена Андрея (первая, а было их еще три) проводила отпуск в одном из домов творчества, как называли места отдыха писателей, художников или композиторов. Там она забрела в бильярдную, и человек, в полном одиночестве гонявший шары по столу, щеголявший виртуозностью перед самим собой, вызвался обучить ее этой игре. Она охотно откликнулась на его предложение. Разговорились, конечно же, нашли общих знакомых, даже установили, что виделись прежде в каком-то застолье. Они нашли и тотчас же признали друг в друге достойных собеседников, и, когда Берсенев в субботу приехал навестить жену, К. был представлен ему, сразу же понравился, они втроем выпили две поллитры и допоздна болтали: и балагурили, и вполголгоса обсуждали какие-то проблемы, экзистенциально важные для всех, кто живал в домах творчества.

      Когда в следующую субботу Андрей вновь приехал с визитом, он заметил в жене некоторую настороженность. На его расспросы она отвечала, что все в порядке, но потом призналась, что К. как-то неуклюже приволокнулся и что между ними повисла весьма некомфортная для обоих неловкость.

      – Но ведь он же не был с тобою груб? – задал наводящий вопрос Берсенев.

      – О нет, – сказала она, – да, в сущности, ничего и не произошло, но…

      – Но что? – спросил Андрей.

      – Но… как бы это сказать? … он мне физически неприятен.

      – А если бы приятен? Тогда совсем другое дело, не так ли?

      – Тогда другое, – отрезала жена.

      Потом добавила:

      – Чтобы загладить казус, он принес мне в подарок картину, которую здесь написал. Пойдем покажу.

      На картине был изображен дачный деревянный туалет, выкрашенный в зеленый цвет и с вырезом в верхней части двери в виде сердечка. Возле входа в сортир