Завернуто тельце куклёнки в пальтишко.
И мнится – не кукла – ребенок. И слышу:
Не мертвое тело везу – кукла – дышит.
И кукла кричит мне уверенно: «Ма-ма».
И роем теперь не могилу, а яму.
Окоп. От снарядов там спрячемся вместе.
А может, и правда, на этом вот месте
Когда-то картечью по силам фашистов
Панфиловцы… пращуры… артиллеристы.
И важно – как памятник этим героям,
Мы крепости снежные сызнова строем.
«Дуб этот пристанционный, лапотник…»
Дуб этот пристанционный, лапотник,
Каторжник,
Поезд встречает, листвой шевеля.
Мирно гремит богатырскими латами —
Рельсами старыми эта земля.
Пашнями скроена, словно заплатами,
Косоворотка ее. Здесь, в лесах,
Над погребенными в глине солдатами
Зреет трава в предрассветных слезах.
Духом еловым, с просмоленных, выжженных
Солнцем всеведущим, бревен средь пней
Так обдает, что не будет обиженным
Хмелем таким ни один из людей.
Дубом могучим века охраняема,
Смолами вскормлена, пашнями взрыта,
Нами прославлена и обитаема,
Нами не будет она и забыта.
«Свет Вселенной, Начало, песок…»
Свет Вселенной, Начало, песок,
Словно я это видела в жизни,
Даль ДалИ, грани слов ПикассО,
Время плавится, яркости вбрызни!
Замени черно-синим стеклом
Звёздный купол, прислушайся, рядом
Царь Давид сочиняет псалом
И читает жующему стаду.
«Мне легко – я шепчу Богу…»
Мне легко – я шепчу Богу,
Словно ветер в пустом ущелье,
Солнце больше не льет в щели
Мед-огонь – на мои ноги.
Я шепчу, а хочу криком
Разбудить, как звонарь, долы.
В волчьем вое мое соло.
И черты мои – да! – в ликах.
Мне легко – я дышу. Слышу,
Как поют и молчат камни.
Распахнулись во двор ставни,
Смотрит ангел-трубач с крыши.
У него не глаза – очи,
У него в волосах – луны,
Здравствуй, братец родной. Хочешь,
Зазвучат и мои струны.
Будем вместе будить город,
Мне легко – Путь открыт Млечный.
Входит вечность в мои поры.
Я поставлю Тебе свечку.
Да за всякого человечка.
«Что ж ты ангел-трубач, брат родной…»
Что ж ты ангел-трубач, брат родной,
ухватившись за шпиль колокольни,
Нам вещаешь о жизни земной,
Намекая о рае Господнем?
Что ж ты видишь с большой высоты,
Ты, видавший воочию Бога,
Расскажи нам, что нет пустоты,
Там, где все мы пребудем в итоге.
Что ж ты видишь, касаясь