сословиях, с 1827 г. крепостных просто запретили принимать в гимназии и университеты). Полностью сделать гимназическое образование привилегией дворян не удавалось (империя нуждалась в большом количестве госслужащих, особенно среднего и низшего звена, где дворяне служить просто не могли, так как за одно происхождение им полагался более высокий класс по «Табели о рангах»), но усилия к этому прилагались большие. Главным орудием при этом было постоянное повышение платы за образование, но также льготные банковские кредиты для обедневших дворян и просто разное отношение со стороны учителей к ученикам – разночинцам и ученикам-дворянам. Таким образом, разночинец, поступивший на первый курс университета, был молодым человеком, который благодаря самоотверженности родителей и собственному трудолюбию и усердию окончил гимназию. Еще в гимназии он убедился, что никакого снисхождения к нему нет и не будет; к нему всегда будут относиться как к человеку второго сорта и за ошибку, оплошность, которые простят дворянам, его сурово накажут. Жил этот студент, как правило, отдельно от родителей. В империи было не так много университетов: в начале XIX в. – 4, в начале XX в. – около 10, причем все они были расположены в крупных городах, которые представляли собой место жительства элиты общества. Студенты-разночинцы же чаще всего были выходцами из маленьких провинциальных городков. Поэтому такой студент был вынужден подрабатывать, чтобы платить за учебу (обычная причина отчисления из университета в то время – неуплата годового взноса за учебу), которая в императорских университетах стоила недешево, а также за пропитание, одежду, проживание в снимаемой квартире, за учебники, тетради и т. д. Обычно студенты зарабатывали уроками; большого дохода это не приносило, и они жили впроголодь. Для того чтобы выжить, студенты объединялись в землячества, коммуны, совместно закупали продукты и питались, вместе снимали квартиры. Среди них была широко распространена взаимовыручка. При этом студенты-разночинцы постоянно видели перед собой студентов – детей дворян и крупных чиновников, сытых, прилично одетых, уверенных в себе и в своем будущем. Им не грозило отчисление за неуплату, к ним относились подобострастно даже некоторые профессора и магистры, закрывая глаза на пропуски занятий, на слабые ответы на экзаменах. Затем эти студенты из дворян становились их начальниками в департаменте.
Социально-охранительное регулирование состава студенчества имело и исповедально-национальный аспект. Высшая школа была русской по языку преподавания и предназначалась, в первую очередь, для юношества православного вероисповедания. Тем самым самодержавие пыталось, с одной стороны, устранить возможность студенческих антиправительственных выступлений на национальной почве, а с другой – затормозить развитие национального самосознания народов, входивших в состав империи, ради сохранения ее целостности. В отзыве на проект плана государственной обороны, который обсуждался в Совете министров, министр народного просвещения А.Н. Шварц писал,
