Тем временем копейщик, от которого было ускользнул рунианец, опьяненный ненавистью за смерть товарища, молча, без криков и проклятий, налетел на него как ураган, нанося серию за серией ударов. Щит так и оставался на руке у моего соплеменника, и все, что ему оставалось, это уворачиваться и закрываться. Отбив очередной выпад и внезапным кувырком откатившись назад, ему удалось разорвать дистанцию на два-три корпуса, что дало время, чтобы сорвать с пояса короткий метательный топор. Не теряя времени даром, караванщик бросился вперед, покрывая расстояние, отделявшее его от слагруна, и перехватив копье обратным хватом, взвился в воздух в прыжке, опуская вертикальный укол и метя в горло врагу. Рунианец в тот же момент попытался метнуть топор, открываясь из-за щита. Я зажмурился, понимая, что моему сородичу кранты.
Однако, открыв глаза, я обнаружил, что воин все еще жив и сопротивляется. Перехватив щит обеими руками, как поднос, он наносил отчаянные удары нападавшему на него копейщику. Его движения были неправильными, несбалансированными, полными отчаяния, и они работали. Караванщик, не ожидая ничего подобного, успевал только отскакивать, то и дело пропуская удары окованного железом щита. Наконец, придя в себя, он попытался поднырнуть под удар, чтобы совершить укол в пах, но его оппонент разгадал этот трюк загодя. Чуть изменив траекторию движения, щит рунианца с мокрым хрустом впечатался прямо в челюсть копьеносца, выбивая зубы и ломая кости.
Все кончилось так же внезапно, как началось. Караван был полностью уничтожен. Среди груды тел, волоча по земле оружие, топтались спешенные патрульные, добивая тяжелораненых и несчастных искалеченных животных. Самое омерзительное в любом бою, это первые минуты, когда он закончился. Можно выдержать что угодно – в пылу драки ты четко знаешь, где твоя правда. Но совсем другое дело потом, когда приходится решать: пленить поверженного врага и лечить, кормить, содержать под стражей, или просто незатейливо зарубить. Именно здесь закаляется характер и проявляется вся твоя суть.
Мои стопы мягко обнял песок, а я стоял, завороженно глядя на эту страшную баталию, величественную и мрачную, как любая картина смерти. Песок все настойчивее обступал мои ноги, поднявшись до колен. В какой-то момент, я осознал, что меня затягивает вниз, под землю. Охвативший