Торговый барк представлял собой широкое и не слишком изящное судно, но оно и не должно было быть красивым. Такие корабли способны перевозить многотонные грузы и не боятся даже сильных штормов. Я с интересом изучал его устройство. По всей видимости, с барка демонтировали часть штатных орудий в угоду снижения водоизмещения. Палубные бревна были некрашеными, но хорошо просмолены и отполированы тысячами шагов, а мачты туго скрипели под весом натягиваемых и уже ловящих ветер парусов.
Тугой толчок возвестил нас о том, что судно двинулось в путь. Как ни странно, но я сразу же испытал облегчение, а все тревоги и заботы, казалось бы, тотчас отступили, оставляя место для чего-то нового. Я вышел на палубу и пристроился неподалеку от капитанского мостика, сев прямо в тень массивной бочки и уперев спину в борт.
Оглядываться назад мне не хотелось. Никогда не знаешь, что можно там увидеть: вдруг они стоят и машут руками, или того хуже, уже ушли. Смотреть вперед тоже пока не тянуло. Прежде чем поднять свой взгляд навстречу приключению, на которое я обрекся, мне необходимо было все это пропустить через себя, осознать, почувствовать. Обычаи шаманизма в первую очередь учат созерцанию мира и себя в нем. Чтобы управлять стихиями, нужно не только знать их, нужно им верить, чувствовать их, купаться в них. Так и со всем остальным, шаман не угадывает, как чародей, события вселенной за дымкой тайных эфиров. Напротив, он смотрит насквозь в самую суть, таким образом получая ответы более честно.
Подобный подход используют друиды, но мне всегда казалось, что их работа не более чем практическое садоводство. Нет, я ни в коей мере не умаляю их заслуг перед обществом и природой, но, на мой взгляд, общение с творениями преимущественно простыми, растительного мира и мира животных, не идет ни в какое сравнение с тем, с чем сталкиваются шаманы каждый день. Огонь, вода, земля, ветер – их освобожденные и первородные силы даны самими Титанами. Это и дух, и материя. Неживое в привычном значении этого слова есть лишь тень того понятия, которым можно описать то, что и не жило, вдыхая ветер, но и не может умереть, растаяв в земле. Когда вдумываешься в глубинный смысл самой природы подобного существования, по спине начинают бегать мурашки.
Пока мы шли по заданному курсу, все дальше и дальше удаляясь от материка, я не заметил за своими думами, как день склонился к закату. Мы отплывали уже к вечеру, и сейчас теплый и соленый морской воздух стал словно стократ чище, растворяясь и вбирая в себя ночную дымку. Я повернул голову и опустил взгляд на воду за бортом. Тёмные волны медленно накатывали на корпус барка, и, отпустив сознание,