Другой не менее показательный пример: в начале ХХ века Сергей Сергеевич Четвериков разработал модель «волн жизни», объяснявшую всплески эволюции видов в случае развития огромного числа особей видов в отдельные годы, затем предложил объяснение «основного фактора эволюции насекомых». Последнюю из указанных работ тут же перевели на английский язык. Наконец, в 1926 году Четвериков опубликовал своё объяснение роли мутаций в эволюции и этим заложил основы новой науки – популяционной генетики.
Можно себе представить, как бы старались и финансово, и морально поддержать такого учёного в любой другой стране мира. А в СССР Четверикова арестовали в 1929 году по совершенно ложному обвинению и выслали из Москвы на 5 лет, не разрешив вернуться на своё прежнее место работы и жительства после окончания ссылки. Наука СССР пострадала от этих драконовских, незаконных и глупых мер, Россия потеряла приоритет, потому что через несколько лет американец С. Райт и англичанин Р. Фишер повторили выкладки Четверикова, а Россия осталась позади (…)
Новый мир, № 3, 2009 г.
Ирина Борисовна:
– Я окончила университет в январе 1934 года, а летом отец отправил меня в Тибердинский санаторий Академии наук с подозрением на туберкулёз, который не состоялся. Там я познакомилась с Андреем Викторовичем Т., биохимиком из Москвы, вскоре вышла за него замуж и переехала в Москву.
– Всё так легко?
– Ну что – переживаний не было. Мне было тогда года 24, наверное, и вроде надо было выходить замуж. И человек этот был весьма культурный и весьма образованный, он окончил два или три вуза и вроде считалось – подходящий муж.
– Вы полюбили его?
– Ну мне он нравился, он мне импонировал тем, что был серьёзным учёным. Сказать, что я в него влюблена была – нет, пожалуй. Потому что влюблена я была длительно в Георгия Васильевича Артемьева. Когда мы уехали из Киева, наша связь оборвалась, но всё равно Жержик для меня был пределом мужской прелести.
Из Записок Георгия Васильевича Артемьева
«…Я вырос в Киеве и учился в Киевском университете, славном именами таких учёных-естествоиспытателей как А.Н. Северцев, И.И. Шмальгаузен, М.М. Воскобойников, С.Н. Реформатский, Холодный и др. Со мной вместе училась Ирина Борисовна Паншина, ставшая впоследствие моей женой. Её отец, Борис Аркадьевич Паншин, до революции состоятельный человек, в 30-е годы видный научный работник, растениевод и селекционер и мать Екатерина Васильевна, в девичестве Чернова, относились к числу старой русской интеллигенции, связанной совместной учёбой и дружбой, родственными связями, общностью социальных идеалов как с упоминавшимися,