В Хрустальном гроте остались двое.
– Спасибо что указал нам путь, – Тземт’идос получше завернул Око в мантию и небрежным жестом заставил рисунок на полу исчезнуть.
– Я сделал это не ради благодарности, а ради того, в чьих глазах навеки останусь предателем.
– Не беспокойся, видеть его глаза придётся недолго. После судилища Заарг’иррат будет развоплощён, – на последних словах Раак’имал вздрогнул.
– Могу я кое о чём попросить?
– Всё что угодно!
– Оставьте ему жизнь… Заточите, закуйте, но только пусть живёт!
– Ты хочешь, чтобы он жил, проклиная тебя? – глава совета пожевал губами, но вдруг его осенило. – А ты жесток, мой друг… Что ж, да будет так!
Тземт’идос стукнул посохом о пол и растворился в воздухе.
После его исчезновения Раак’имал ещё некоторое время молча смотрел в пространство перед собой. Затем прошептал: «Прости…» и покинул Хрустальный грот.
***
– Властью данной мне Башней Мрака я, Тземт’идос, глава Совета Древних лишаю Заарг’иррата всех привилегий полноправного члена Башни и провозглашаю во всеуслышание – отныне и вовеки веков пребывать ему в заточении там, где умыслил он недоброе против своих же собратьев!!!
Хрустальный грот, некогда поражавший взгляд своим великолепием теперь пребывал в вечном безмолвии и тьме. Изолированный от всего сущего могучей волей владыки Башни Мрака он стал идеальной темницей, в которой замерло само Время.
Скрестив ноги, Заарг’иррат сидел на гладком полу. Глаза его были закрыты, дыхание размеренно, руки покоились на широко разведённых коленях.
Вдруг яркий луч пронзил кромешную темноту, словно игла клубок шерстяных ниток. Ударившись о пол, он разлетелся мириадами искорок и над тем местом воздух исказился. Из открывшегося провала в Хрустальный грот шагнула девушка.
Высокая, белокурая, как фея, тонкая в кости, с кожей цвета сливок и огромными глазами на узком лице. Она была одета в длинную, до пят, льняную рубаху с разрезами по бокам и рукавами, обшитыми, как и ворот, узкой красной тесьмой. Дайа’лата – дочь его ненавистного врага…
Зарг’иррат открыл глаза.
Он побывал во многих мирах и встречал женщин разных племён и родов. От горячих и смертоносных (как и породившая их пустыня) воительниц, с мечом в руке ищущих себе мужей, до тихих и скромных деревенских девушек, робеющих под взглядом мужчины. Он искал красоту не столько снаружи, сколько внутри женщины и если не находил её, красавица могла хмурить брови или испепелять его взглядом – ему было всё равно.
Дайа’лата не была похожа на других женщин, как не похож бриллиант на речную гальку. Он видел её насквозь, видел, что душа её темна и непостижима, но был не в силах отвести взгляда от пылающих глаз. В этих глазах, синих и грозных, как океан в сезон штормов, сияла звёздная Бездна – столь же древняя, как и породивший её Хаос.
– Здравствуй, муж мой, – уста её разомкнулись и слова пролились на сердце