Следующий раз сознание вернулось в воспалённый мозг болючим спазмом. Открыв глаза, Колин долго лежал, слепо пялясь в вечереющее небо. Через некоторое время, когда перед глазами стали мельтешить какие-то тени, сержант понял, что его куда-то везут. Пересохшие губы разомкнулись, и он тихо простонал:
– Пить…
Тут же чья-то заботливая рука поднесла к губам кожаную флягу. Прохлада проскочила в одеревеневшее горло и пролилась в желудок ледяным уколом. Глоток, другой, третий и силы иссякают. В глазах кружится небо, и сержанта вновь поглощает тьма…
Когда Колин очнулся в очередной раз, то глаз открывать не стал. Долго лежал и вслушивался в окружающую обстановку пока его не позвали по имени. Голос был знаком, и сержант распахнул глаза.
– Наконец-то ты пришёл в себя, – улыбнулся Скахет.
– Долго я беспамятствовал? – прошелестел потрескавшимися губами Колин.
– Почти десять дней. Встать сможешь?
Сержант не ответил. Он прислушался к ощущениям, но ничего кроме жажды не почувствовал.
– Наверное, да, – сказал он и попытался приподняться, но мир тут же побежал по кругу.
– Ладно, лежи, – Скахет заботливо подоткнул другу одеяло
Сержант повертел головой и поинтересовался:
– Где это мы? В лесу?
– Просто рощица у дороги. Нужно было дать лошади отдохнуть, а то последние дни ехали почти без остановок.
Некоторое время Колин лежал и молча наблюдал, как ветер колышет листву. Потом вдруг приподнялся на локте и позвал:
– Скахет…
Воин оторвался от приготовления костра и вопросительно приподнял бровь.
– Спасибо что вызволил меня оттуда, – отчего-то произнести вслух слово «тюрьма» он не решился. Видимо испугался, что вместе с воспоминаниями вернётся и боль. – Как тебе это удалось?
Скахет посмотрел на друга долгим взглядом, отложил топор и подошёл к телеге.
– Не думаю, что в данный момент эти знания тебе помогут. Может в другой раз? – он протянул сержанту флягу. – Что касается нашего местоположения… – воин сделал широкий жест, – это Южный тракт, дружище. Он ведёт прямиком к Ивокарису. Скоро будем на месте.
Колин сел и надолго припал к горлышку. Вода была тёплая, но он пил и пил пока желудок не разбух. И лишь отняв флягу ото рта, понял, что ему совершенно не больно. Полоски серой ткани так же покрывали ладони, но кровь на них была застирана. Сержант мысленно возблагодарил друга и шевельнул пальцами. Стало больно, но боль тут же исчезла. Он отодвинул ворот и улыбнулся – шрам светится. Значит, всё будет в порядке…
***
– И что ты об этом думаешь?
Шаас отложил листки, исписанные мелким почерком и поднял хмурый взгляд на стоящего у стола помощника. Некоторое время Юус молчал, собираясь с мыслями, а затем их озвучил:
– Полагаю, всё, что он сказал, правда. Я его как следует спрашивал.
Глава