Вроде бы и не поссорились… Но осадок остался.
Виктория с тоской думала, что же тогда говорить об Асе, знания которой вообще скрыты под слоем отчуждения… почти от всех. Играет она лишь с такими, как Арсен, – кто ее принимает, а не расспрашивает… Интеллект же раскрывает… практически только с ней, Викторией. Которая знает, как именно задать вопрос, чтобы та ответила. И то не всегда. Аутизм пока совсем малоизученная область. Да, впрочем, как и все, что связано с психикой… что бы там профессора бодро не говорили.
И, чтобы определить для нее школьную программу, после первого пробного курса, – ей прилепят олигофрению, – какие бы числа она ни умножала и ни делила в уме; какие бы логические задачи ни решала, – притом без всякой наглядности, вроде пресловутых счетных палочек, – что, по идее, является одним из критериев отсутствия олигофрении, – наличие абстрактного мышления, решение задач без наглядности. Как бы тонко ни понимала музыку… Эх… Ладно. Все-таки надо возвращаться в реальность.
А в реальности пришло время большой перемены. В кабинет, смеясь и догоняя друг друга, вбегали дети из соседних классов. Они визжали, гонялись друг за другом, и подбегали к Виктории, – поглазеть, пообщаться. Та автоматически достала из сумочки пакетик с конфетами и печеньем – большинство детей были надолго оторваны от дома; были и брошенные…
Дешевый авторитет, заработанный конфетами, ей был не нужен, – хотя бы уже потому, что она здесь временно, и до этих детей ей, в общем-то, дела не было.
Виктория вообще всегда отличалась тем, что практически никогда не делала ничего, чтобы показать себя в лучшем свете; любые ее действия были обусловлены лишь тем, к чему лежала душа в данный момент; или срабатывал какой-то, – зачастую неясный ей самой, – импульс. Она не испытывала общематеринской любви ко всем детям; да что там, частенько она вообще их недолюбливала… Не умела сюсюкать, причитать, агукать и умиляться… Словом, в ней явно отсутствовало что-то от общепринятой «женственности». И с этими детьми она общалась не так, как положено педагогу, а, скорее, как старшая сестра, – которая может послать подальше, если не в настроении; и дать реально ценный совет без нравоучений; рассказать что-то, что никогда не расскажут другие педагоги, общаясь почти на равных; всерьез озаботиться какой-то частной детской проблемой и выяснить ее, – но лишь тогда, когда ее действительно это заинтересовало… Она не была педагогом или прирожденной мамой, –