– По-твоему, я собираюсь отрезать тебе руку? – он начинает раскатисто хохотать, поправляет мой браслет и разжимает пальцы. – А это вариант!
На смех садиста, какой изображает мелюзга в аллидионских спектаклях, не похоже. Он просто подшучивает. Что у него на уме? Кого я прихватила, святые баркаты?
– Только попробуй, шнод! – Отскакиваю на два шага, а дальше не пускает цепь.
Но его внимание вдруг переключается на едва слышные звуки, он перестаёт смеяться и прикладывает палец к губам.
Лесная какофония разом смолкает, уступая место завыванию из глубины. Святоша напрягается, я стараюсь вжаться в ближайшее дерево, будто это поможет спрятаться. Но ствол слишком тонкий, кора полупрозрачная, под ней вертикальными рядами движутся тёмные точки. Я читала про такие: если дерево повредить, тонкая кора лопнет и облако спор разлетится на несколько метров. Кто вдохнёт, будет кашлять кровью, умрёт медленно и мучительно. Это могло бы защитить меня от загадочного святоши с огромным ножом. Но что поможет защититься от спор мне? Рукав балахона?
– За нами идёт хищник, – предупреждает Безымянный.
Я и сама догадалась, слышала вой, только среди стволов никого не видно. Сердце забивается в пятки.
– Так воспользуйся ножом! – шепчу я. – Убей его.
– Не могу, – святоша дёргает цепь, напоминая, что мы связаны, убирает нож и начинает продвигаться к бледным зарослям мицелия, свисающим со скал и деревьев. – У меня есть идея получше.
Выбора нет, приходится шагать за ним. Пока я мечтаю о случайно завалявшемся в кармане куске мыла, чтобы высвободить руку из металлического капкана, краем глаза замечаю пару крупных светлячков. Они то появляются в ближайших кустах, то пропадают, то снова следуют за нами в полутьме густой поросли. Вдруг догадываюсь, что никакие это не светлячки, а глаза, и мой спутник, судя по настороженному виду, придерживается такого же мнения. Он подбирает камень побольше, и я не понимаю зачем, при таком-то ноже. Но вместо ответа святоша хватает меня за руку и дёргает вниз. Мы падаем в грязь и пока соскальзываем по склону в овраг, Безымянный умудряется швырнуть камень в ближайшее «вонючее» дерево. Позади раздаётся хлопок – лопается кора, выбрасывая в лесную чащу облако блестящих спор. В тот же миг мы скатываемся под выступ скалы, протискиваемся под растопыренные корни старого дерева и замираем. Корни паутиной переплетаются над нашими головами, словно шалаш.
– Отличная идея вываляться в грязи, – бормочу я и потираю саднящее запястье под железным браслетом. – Чуть руку не сломал!
– Ты же сама привязалась ко мне, – святоша копошится, устраиваясь поудобнее. – И болтаешься, как приманка для ферусов.
– Так это ферус! – я с ужасом вспоминаю скромные познания из старых архивов и вздрагиваю. Страшная тварь. – Вонючее дерево ему не навредит. Или ты думаешь, оно скроет наш запах?
– Надеюсь, – бормочет он над самым ухом. – Все хищники хорошо слышат и прекрасно