– Ну, так снимай и неси скорей, дел еще сколько!
Тесть снял ковер и занес в дом родной.
Поздно вечером, когда квартира по чистоте превосходила операционную, а все устали, как шахтеры—стахановцы, теща с удовлетворением отметила:
– Ну, теперь порядок. И ковер, смотри: как новый. Совсем по-другому смотрится. А вы говорили: «не надо выбивать, не надо выбивать!»
И все согласились, что ковер действительно здорово посвежел. Особенно Егор Владимирович согласился, и ни один мускул на лице его не дрогнул. Согласился и я, хотя единственный из всех наблюдал из окошка, чем занимался тесть во дворе. Но из чувства мужской солидарности Егора Владимировича, конечно, не сдал.
***
В какие-то сорок минут я привел количество вещей к состоянию минимальной достаточности. После этого они поместились в наплечную сумку. Зато кровать наша превратилось в подобие магазина секонд-хэнда с расширенным ассортиментом. Это там, где продаются не только шмотки, но и мелкая бытовая техника, и косметика, и еда. Кстати, еда «секонд-хэнд» – это сильно. Не хотелось бы пробовать.
Костюм с галстуком я тоже выложил. Не тот случай. Не те люди. Деревенская интеллигенция в виде алкашей и работяг примет меня любым.
Света отошла быстро. Даже попрощались хорошо. В общем, она никогда долго не дулась, это было не в ее стиле. Мелко отомстить потом, когда не ждешь, это – пожалуйста, это она могла.
За час до поезда за мной заехал прежний шофер. Я уже знал, что зовут его Гена. Машина, на которой Гена вез меня на вокзал, была ему под стать. Глядя на обоих, создавалось ощущение, что они могут пройти сквозь тебя, даже не заметив преграды. А ты при этом превратишься в космическую пыль. Рядом с таким Геной любой средних размеров мужчина чувствует себя Чебурашкой. Поэтому другие машины уступали нам дорогу самым естественным образом. И к возкзалу мы подъехали почти сразу после того, как отъехали от дома.
Гена порывался проводить меня до поезда, но тут я оказался непреклонен. Я представил себе, как он, неся мою сумку, доводит меня до вагона, а потом стоит на перроне, утирая скупую, но неудержимую мужскую слезу. И машет, и машет мне вслед платочком, больше похожим на наволочку. А все пассажиры смотрят на эту трогательную сцену, а потом всю дорогу, все двадцать часов, подозревают нас в чем-то нехорошем.
Нет уж, сумку я и сам донесу. Тем более, мне надо зайти в магазин. Ехать на село в трезвом состоянии – идея странная, не находите? Я нахожу.
Распрощавшись с Геной (целоваться не стали), я пошел, увидел и купил разного спиртосодержащего. Взял раза в полтора больше того, чем было надо. Потому что иначе все равно не хватило бы, и я бы пошел за добавкой на какой-нибудь заброшенный полустанок, и отстал бы от поезда навсегда. И остаток жизни провел бы на берегу тихой речки, в единении с природой, русалками и экологически