Сунув бутылку за пазуху, Джон на неверных ногах застыл с огромным сачком.
Вот она, голубушка!
Черная, вся устремленная вперед, как ультрасовременная субмарина. С метровым штырем меча.
– Поднимайте! – срываясь в хрипотцу, произнесла девушка. Волосы ее расплескались по кофейным плечам. Груди кубинской амазонки воинственно напряглись.
– Тяжелая, стерва!
– Да, тяните же, сто чертей вам в глотку!
– Мэри, помягче! Наш гость обидится.
– Я не из обидчивых.
– Ага! Вот она!
Через минуту на палубе билась, хищно оскалив зубастую пасть, меч-рыба.
Я осторожно потрогал ее носком ноги.
– Какая дылда!
– Нравится? – Мэри провела пальцем по штырю меча.
– Признаться, я предпочитаю ловить черноморскую барабульку. Она маленькая. Усатая. Хлопот с ней немного. А вкус! Пальчики оближешь!
Я поцеловал свои гузкой сложенные пальцы.
Мэри почему-то нахмурилась.
– Дети мои, – устало взглянул на нас негр. – У меня все двоится. Пойду, вздремну на полубаке.
– Конечно, идите, – разрешил я.
А когда папа Джон ушел, Мэри искоса взглянула на меня:
– Вам не по душе моя Куба?
В это время мы шли на траверзе Гаваны. Сверкнул медный купол местного Капитолия. В сквере живописно поворачивался по ходу яхты памятник, какой-то неизвестный, но, наверняка, весьма достойный, коренастый герой на вздыбленном скакуне.
– Что вы! Куба – восторг!
Мэри погладила мою руку.
– А вы сильный. Вытащили царь-рыбу!
– Я балуюсь гантелями. Опять же, черный пояс по карате!
– А какой у вас цвет глаз!
– Какой?
– Настоящего мачо.
От прикосновения пальчиков Мэри низ живота окатило сокровенное тепло.
Я слегка приобнял Мэри:
– Какая вы красивая! Мулатка!
– Хочешь поцеловать меня? – резко переходя на «ты», спросила Мэри. – Так смелей же!
– А как же папа? Джон?!
– «Белая лошадь» для отца – лучшее снотворное. Он дрыхнет без задних ног.
3.
Вы когда-нибудь целовались с молоденькой мулаткой на яхте дрейфующей в изумрудной бухте Гаваны? Знаете ли вы, что такое тропический, овеянный йодистым бризом, поцелуй?
Нет?
Мне жаль вас…
Не тоскуйте. Не вешайте нос! По крайней мере, вам есть еще к чему стремиться.
А нас волны страсти катали по настилу палубы.
Так, совсем обезумев в любовном чаду, мы докатились до царь-рыбы.
Причем я докатился первым.
– Осторожно! – вскрикнула Мэри.
Ан было поздно.
Меч-рыба коварно изловчилась и цепко схватила меня зубами за щиколотку.
Глаза водного животного мерцали лютой ненавистью.
Можно подумать, со мной у этой бестии были какие-то особые счеты.
– Караул! – не своим голосом заорал я.
Мэри изо всех сил потянула челюсти меч-рыбы, они