Надежды на вступление в кавалергардский полк (офицерское собрание одобрило его кандидатуру) не сбылись из-за отсутствия вакансии, но может быть, отчасти из-за вышеупомянутого инцидента. С Лейб-гвардейским гусарским полком тоже не вышло. Оставался Александрийский драгунский, куда и «распределился» Маннергейм.
Калиш, 7 октября 1889 г.
Дорогой Дядя!
Шесть дней прошло с тех пор, как я прибыл в Калиш. Дорога была довольно утомительна – двое суток в поезде и двенадцать часов в тряской почтовой карете. Все же в Варшаве я познакомился с одним моим товарищем по полку, едущим туда же, и благодаря ему однообразная дорога стала гораздо приятнее. Теперь, стало быть, мне посчастливилось сделаться корнетом Александровских драгун, и сегодня я имею удовольствие первый раз дежурить по полку.
Город чуть лучше, чем я предполагал. Здесь мощенные камнем улицы, каменные дома и красивый дворец губернского правления с великолепным парком. Но, хотя город и оказался лучше ожидаемого, я разочаровался в надеждах, которые возлагал на полк. Правда, никогда не следует хулить полк, мундир которого носишь, но я хотел бы все-таки описать его Дяде немножко подробнее, с тем условием, что Дядя заверит моих знакомых, что я в письмах превозношу свой полк до небес. Офицерство убогое, почти сплошь повесы, которые по самые уши в долгах у городских евреев и в довершение всего ссорятся между собой, как кошки с собаками. Вечные сплетни и вытекающие из них интриги и неприятные истории делают жизнь невыносимой. Командир полка – чистый ноль, и офицеры не считаются с ним совершенно. Скандал следует за скандалом, и арест на гауптвахте входит в распорядок дня. Возможностей общения здесь нет. Многие из полковых дам низкого происхождения и сомнительной репутации, как и образованности. Работы в полку идут таким образом, что с утра выполняют обязанности, а остаток дня болтаются по городским корчмам. Короче говоря – таким, по крайней мере поначалу, кажется мне мой полк. Надеюсь, что я заблуждаюсь и со временем получу о нем лучшее впечатление. Но надеюсь также, что мое пребывание здесь не будет долгим, ибо в Петербурге – где мне пришлось пробыть шесть дней – мне сказали, что весьма скоро получу назначение туда. Посему я не стал снимать своих денег, а оставлю их там еще на пару месяцев. Здесь в полковой кассе есть 1200 рублей на покупку лошади, но их нельзя касаться прежде, чем выберу себе лошадь, а с этим я суетиться не намерен. Пока что живу в убогой гостинице, поскольку здесь совершенно невозможно взять в аренду мебель. Я искал отчаянно, но меблированных комнат нигде не найти, и я вынужден сегодня или завтра купить самое необходимое