Короткий резкий сигнал машины, шедшей ему навстречу, вернул его внимание к узкой дороге – это был обшарпанный красный «лендровер», тянувший за собой прицеп. В окне Шон увидел мужчину и женщину в одинаковых куртках и узнал старых друзей – Джеймса и Эмму Горинг. Ладно, он справится с этим. Шон только что миновал разъезд, так что помахал им и дал задний ход, стряхивая хандру и готовясь к дружескому общению. Скелеты прошлого вновь обрастали плотью. Он им расскажет, что случилось.
Джеймс и Эмма – Шон не мог вспомнить, как звали их детей, – десять с лишним лет они ходили в гости друг к другу, заказывали выпивку на всех в кафе, появлялись вместе на вечеринках, встречали Новый год – в общем, делали все то, из чего складывается дружба. У него посветлело на душе, когда он заметил их, но они будто не узнали его. Джеймс только поднял большой палец в знак признательности и наверняка проехал бы мимо, если бы Шон его не окликнул.
Тогда Джеймс снова взглянул на него, словно увидел впервые.
– Шон, – сказал он.
Эмма опустила телефон, которым была занята, и тоже «официально» узнала его, приветливо улыбаясь.
Не выключая двигателей, они с энтузиазмом обменялись замечаниями о погоде и состоянии дорог, и Шон рассказал им о пылевой буре, о которой они узнали из теленовостей, но не заметили здесь – вот же повезло им с микроклиматом. А затем повисло неловкое молчание.
Шон понимал, что они хотят отправиться дальше. Он злился, но продолжал говорить о чем попало: о виноградниках, о хозяйстве, – и понимал при этом, что они не собирались останавливаться, сделав вид, будто не узнали его. Они дружили семьями, а теперь он был сам по себе. Шон указал на их прицеп, в котором под брезентом угадывались очертания больших колонок.
– Ну, конечно! – воскликнул он. – Ваш прием в честь солнцестояния – надо надеяться, солнышко выглянет!
– Ну, – сказал Джеймс уклончиво, – совсем скромный в этом году.
– Большие колонки для маленького приема.
– Не такие уж большие.
Они смотрели друг на друга, и улыбки сползали с их лиц. Они не собирались приглашать его.
– Я приехал, чтобы сообщить Гейл о смерти нашего близкого друга. – Шон глядел на них снизу вверх из своей более приземистой машины. – Мы по-прежнему дружим, если вы не в курсе.
– Это правильно, – сказал Джеймс. – Сожалею о вашей потере.
– Да, – произнесла Эмма, – очень сожалеем. Всего тебе хорошего, Шон.
Джеймс переключил передачу «лендровера», и прицеп с колонками прогромыхал в опасной близости от «астона», но Горинги смотрели прямо перед собой. И вот они исчезли.
Шон внимательно следил за ними в зеркальце заднего вида, и его сердце стучало, словно после потасовки. Он считал их друзьями: когда-то он приносил с собой лучшее вино и мирился с их нудной компанией, надеясь, что они раскроются в какой-то момент, считая их манеру держаться английской сдержанностью.
Нет. Они никогда не были друзьями;