Мне предоставили комнату для отдыха рядом с апартаментами генерала Штудента на вилле Тускулум-2[119], с террасы которой открывался великолепный вид на Рим. Обустраиваться здесь надолго мне вряд ли стоило, ведь вскоре содержимое моего портфеля должно было перекочевать в другое место!
Вечером Штудента пригласил к себе фельдмаршал Кессельринг, и мне предстояло его сопровождать. Кто бы еще сутки назад мог подумать, что никому не известный гауптман Скорцени будет сегодня вечером ужинать у командующего немецкими войсками в Италии? Мне не стоило долго размышлять над этим вопросом, а не то я мог зазнаться – уж слишком быстро начали меняться декорации!
В двадцать один час мы подъехали к жилищу фельдмаршала. В вестибюле меня ему представили. Он являлся, пожалуй, самой симпатичной фигурой среди всего высшего генералитета, так как за чисто солдатской внешней оболочкой проступало подлинное обаяние настоящей личности. А вот его начальник штаба генерал-майор Вестфаль, несмотря на свою молодость и прекрасное воспитание, являл собой образец типичного, хотя и незаурядного, офицера Генерального штаба, строго следящего за своими манерами.
После ужина в холле подали кофе, и несколько офицеров более низкого звания заняли место за столом рядом со мной.
Разговор вертелся вокруг одного вопроса – свержения дуче. Кто-то из офицеров стал рассказывать о том, что ему довелось встретиться с одним итальянским генералом и спросить его, не знает ли тот место, где содержится дуче. Я, естественно, сразу же насторожил уши. Из слов рассказчика следовало, что генерал дал ему честное слово в том, что ни он сам, ни кто-либо из руководства итальянской армии не имеют об этом ни малейшего понятия.
– Вот уж не знаю, можно ли верить этому заявлению! – вырвалось у меня со свойственной мне импульсивностью.
Похоже, что это услышал незаметно подошедший сзади фельдмаршал Кессельринг. Решив вступиться за нашего союзника, он раздраженно произнес:
– Лично я абсолютно ему верю! У меня нет никаких оснований сомневаться в честном слове итальянского офицера. Было бы хорошо, чтобы и вы, господин гауптман, впредь придерживались такого же мнения!
Кажется, меня бросило в краску. Во всяком случае, я твердо решил в дальнейшем быть более сдержанным в своих суждениях.
На следующий день наконец-то стали поступать сообщения о передислокации парашютной дивизии. К обеду на аэродроме Пратика-ди-Маре, расположенном почти на самом побережье к юго-западу от Рима, приземлились