уголовных дел и материалов. Они остались на неделю. Я опять допоздна носился по поселку и таскал
людей в кабинет. Товарищи усердно работали и показали невиданную ранее для меня работоспособность.
Всё – таки они молодцы и не зря ели народный хлеб. Хотя один был начальник штаба, другой криминалист-
эксперт, а последний завхозяйством ОКРУВД. Водку они конечно выпили за неделю всю, для экспертизы
оставили две бутылки и напомнив мне о колобочке в сейфе, спросили где достал. Я знал о происхождении
гашиша и его предназначении.
Месяц назад до Вас я получил, для изучения и доработки уголовное дело пятилетней давности,
по факту кражи пяти тысяч рублей из сейфа Строительно – монтажного управления. Изучил его и
кое-что вспомнил из своего детства. Мой дед Сафонов Григорий Сергеевич, после войны постоянно
работал в Заводоуковском леспромхозе и однажды рассказал о происшествии. Пришел он на работу,
а там милиция. От них узнал, что ночью обворовали сейф бухгалтерши, в котором хранилось десять
тысяч рублей, для зарплаты рабочим. Я даже запомнил фамилию бухгалтера Тоболкина, хотя мне было лет
десять, а тут как раз знакомая фамилия бухгалтера, копия трудовой, где имеется запись о её месте работы.
Как раз Заводоуковский леспромхоз. Я уже хотел писать в дело записку, но тут у меня в общаге бухенвальд,
начались какие-то непонятные брожения. Азартные игры, дебош и т. д. Капитаны прервали меня;
– А причем тут наркота?
– Наберитесь терпения, все впереди – парировал я. Слушайте дальше брехню.
В общем – пошел я туда на разборки. Прихожу, спрашиваю у вахтерши кто тут главный дебошир.
Она назвала по фамилии. Я зашел в комнату номер два, как помню, откуда доносились шумные
голоса. Там сидели человек шесть за столиком. На столе лежали карты и купюры. Купюры я сразу
сгрёб в шапку, они мне пригодятся и одного подвыпившего вытащил за загривок в коридор. Там еще
оставался один с оголенными по локоть рукавами рубашки весь в наколках. Этот что я выволок в
коридор начал было со мной драться, наверно не знал, что у меня сильно развита цевка руки.
Я его придавил клешней к стене за горлышко, и он затих. Затем заломил ручку и повел, но он всю дорогу
брыкался и сопротивлялся. Тащить его волоком пришлось до самого моего кабинета, где и посадил
его своими блестящими зэковскими наручниками, прикованным за обе руки за спиной, да еще и к
батарее. Разговаривать с ним было бесполезно, хотел на утро оформить его за сопротивление и
оставив одного, ушел домой. Зверинца у меня тогда ещё не было. Только после этого