некуда. Тут же вынесли постановление о возбуждении уголовного дела, составили протокол обнаружения
и допросили дружинников в качестве свидетелей, а Мишке вручили повестку. Время было уже около
десяти часов, вечера и мы покинули квартиру подозреваемого. На эти сутки было достаточно мероприятий и нарушать покой граждан было нельзя. С другими жильцами поселка я уже работал
один, кое-кто выдал оружие добровольно, да и слух пошел сразу, никто не сопротивлялся. Короче
оружия у нас собралось уже достаточно. Я достал оружейный железный ящик и готовился в конце
месяца весь хлам вести в район. Останутся только винтовки, проходящие по уголовным делам.
Вскоре с этим оружейным хламом я вылетел в район, сдал свой тяжелый багаж и отдежурив в качестве
помощника дежурного отпросился в отпуск, где собирался жениться. После моего прибытия из
отпуска меня переселили опять в бухенвальд, только другую половину для семейных. Комната была
на втором этаже, маленькая, но как говорится в тесноте да не в обиде. Я приобрел кое-где мебель первой необходимости, диван, стол и стулья. Белье мы с женой привезли с собой. Никаких удобств в этой
половине общежития не было вообще. Кроме общей кухни и холодной воды.
После моего приезда после свадьбы с женой, почтовой корреспонденцией к нам
поступило дело о гласном административном надзоре на гражданина Сухорукова, который
на путь исправления в колонии не встал, а был судим за нанесении тяжких телесных повреж-
дений. Мы с Даниловым призадумались, этого нам еще не хватало. Действительно в указанное
время прибыл освобожденный под административный надзор Сухоруков. Приняв дело в свое производство Евгений Михайлович ознакомил с условиями пребывания на свободе прибывшего. Устроился он в экспедицию грузчиком т.к. ежедневно должен быть в определенное время в своей комнате и по вечерам ее не покидать. Месяца два все шло нормально, но однажды я обнаружил его
отсутствии в течении нескольких часов, о чем доложил письменно Михалычу и повесткой на
субботу пригласил для выяснения причины нарушения режима пребывания на свободе. Утром
в субботу я пришел в отделение как обычно к десяти часам. Михалыч сидел растрепанный, в
порванной на рукаве рубашке и с покраснением на щеке. Я его спросил, что случилось он мне
рассказал, что Сухоруков пришел после похмелья и на замечание сразу бросился в драку.
По телосложению он был чуть плотнее Данилова и повыше. Я выслушал Евгения Михайловича
и сразу направился в общежитие к Сухорукову. Зашел к нему в комнату, начал его будить,
но он и на меня полез в драку. Тогда я устроил побоище, навешал ему по животу, скрутил
и приволок