– Как-то и не думал даже. Спросить вот хотел, где бы у вас помыться можно, а то уже вторая неделя пошла, тело чистоты требует.
– Есть! Есть такое место! – воскликнул мэр, хлопнув в ладоши. – Вы уж простите, что раньше не обеспокоился вопросом вашей гигиены, забегался. Садитесь в машину. Отвезу вас в чудо-место.
– Что за место такое?
– Баня! Чудо-баня! Поедемте скорее.
– А что за баня-то, общественная? – спросил Ручкин, садясь в автомобиль.
– Нет, это баня для администрации и для почётных гостей. Сейчас приедем, Ванюша-банщик баньку растопит, попарит вас. Я вот, к сожалению, компанию вам составить не смогу, – сказал Семёнов, ударив рукой по загипсованной ноге. – Гипс от пара и влаги размокнет. Но я вас в предбаннике подожду, потом посидим, пивка с рыбкой попьём.
– А как дела с карасём, которого вы поймали?
– Так порешил его. За ногу, так сказать, отомстил. Получится знатная таранка. Сохнет пока. Я вот что решил, Пётр Алексеевич, я теперь с каждой пойманной рыбой фотографироваться буду. Целый альбом создам. Потом внучкам показывать буду.
– Как там молодые, кстати? – поинтересовался Ручкин.
– Живут, гуляют, – ответил мэр. – Сами понимаете, в свадебное путешествие их не отправишь, вот пока по Красному богатырю и гуляют. Места у нас тут тоже, знаете ли, не хуже, чем в Париже.
Так за разговорами, не глядя, они и доехали до бани. Она представляла собой очень добротное строение, бревенчатое, с маленькими окошками и черепичной крышей. Из крыши выходила труба, с валящим из неё дымом.
– Я смотрю, банька-то растоплена, – сказал журналист, выходя из машины. – Прямо как будто ждали меня.
– Чистое совпадение, Пётр Алексеевич. Ванюша, наверное, заскучал, вот и решил баньку растопить.
Не успел мэр договорить, как из двери бани вышел высокий жилистый мужчина лет сорока, одетый в белую рубаху и белые кальсоны. На голове его белела лысина, а лицо украшала длинная окладистая борода.
– Доброго денёчка, господа хорошие! – сказал он и низко поклонился.
– Знакомьтесь, Пётр Алексеевич, это банщик наш, Ванюша. Это он так шутит, вы не обращайте внимания. Проходите вовнутрь, сейчас он вас веничком так отходит, мигом вся грязь и хворь выйдут.
– Спасибо, но я предпочитаю мыться один, – произнёс Ручкин и зашёл внутрь.
Есть что-то в банях магическое. Особенно в русской. Вообще Пётр Алексеевич бани не очень любил и даже к саунам относился равнодушно. Что с него взять? Городской житель, привыкший наскоро мыться в душе и бежать по делам. А баня – это целая философия, которая не терпит спешки и любит обстоятельность.
Ручкин попотел с полчаса, неспешно помылся, мысли его стали чистые, а кожа розовая.
Обернувшись в простыню, он вышел в предбанник, где его ждал, сидя за столом, скучающий мэр. Но мэр был не один, а в окружении кружек пива и вяленой рыбки.
– Присаживайтесь, Пётр Алексеевич, вот пивка холодненького с рыбёхой пожалуйте. Вы не поверите – сам ловил и сам готовил.
– Хорошо-то как! – сказал журналист, сделав