На I съезде партии эсеры уточнили свое отношение к революции и выработали тактические установки. Своеобразие эсеровской концепции российской революции заключалось прежде всего в том, что они не признавали ее буржуазной. По их мнению, российский капитализм из-за своей слабости не способен вызвать такой общенациональный кризис. Отрицалась также способность буржуазии стать во главе революции и даже быть ее движущей силой. На взгляд эсеров, буржуазная революция в России была предупреждена «революцией» сверху», эпохой «великих» реформ 1860-1970-х гг. Для партии эсеров революция была «социальной» или «народно-трудовой», переходной между буржуазной и социалистической революциями. Происходившая революция не должна была ограничиться сменой власти и перераспределением собственности в рамках буржуазных отношений, а пробить существенную брешь в этих отношениях, отменить частную собственность на землю, осуществив ее социализацию. Главный двигатель революции эсеры видели в кризисе земледелия. Этим объяснялась огромная роль крестьянства в революции. К движущим силам относили также пролетариат и «трудовую» интеллигенцию.
Относительно тактики эсеры ограничивались коротким программным заявлением, что борьба будет вестись «в формах, соответствующих конкретным условиям русской действительности». Формы, методы и средства борьбы допускались разнообразные, включая в себя пропаганду и агитацию, стачки, бойкоты, демонстрации, восстания, работу в профсоюзах и других массовых организациях. В качестве эффективного средства политической борьбы эсеры признавали индивидуальный террор, хотя и не считали его «единоспасающим и все разрешающим средством борьбы». Террор рассматривался эсерами как средство агитации и возбуждения общества, мобилизации революционных сил, сдерживания произвола и дезорганизации правительственной власти. В то же время на съезде В. В. Руднев, Н. И. Ракитников, В. М. Чернов и другие делегаты единым фронтом высказались против аграрного и фабричного террора.
В первый же день заседаний съезда было определено отношение к Государственной Думе. Откладывать было нельзя: 3 января истекал срок заполнения избирательных списков. Делегаты клеймили Думу и избирательный закон как «грубую фальсификацию народной воли», «издевательство над рабочим народом» [53]. Как заявил под бурные аплодисменты О. С. Минор: «Пусть она будет архичерной, пусть там будут одни мерзавцы. Это для нас будет выгоднее, так