Даже рукописи опытных, вполне «владеющих пером» писателей бывают подчас испещрены переделками и поправками; разные части перечеркиваются, а подчас переделываются несколько раз.
Но особенно наглядную иллюстрацию нашего положения доставляют стенограммы произносимых по свободному течению мыслей (а не заученных наизусть по предварительно составленной рукописи) речей. Кому приходилось заниматься корректурой для печати своих же стенографированных речей (например, лекций, речей в ученом обществе, в законосовещательной комиссии), тот знает, сколь неприятна и трудна эта задача. Нередко оказывается, что овчинка выделки не стоит: гораздо легче и скорее забраковать совсем стенограмму и написать извлечение главного содержания речи заново. Предо мною лежит книга под заглавием «Министерство финансов. Стенографические отчеты и журналы заседаний Высочайше учрежденной Комиссии по пересмотру законоположений о биржах и акционерных компаниях» (1898). Но если бы кто вывел из этого заглавия заключение, что он здесь может найти, так сказать, фотографии произнесенных в этой Комиссии речей, то это было бы весьма большим заблуждением. Заседания длились по 3–4 часа и были всецело заполнены речами, а «стенограммы» их (заседаний) занимают по 40–50 и даже меньше небольших страниц не особенно убористой печати; некоторые речи были весьма продолжительны и обстоятельны и длились подчас около часу или больше, а «стенограммы» их можно громко, не спеша прочесть за 10 минут или меньший промежуток времени. То же относится к так называемым «стенографическим отчетам» парламентских заседаний и т. п. Почти никогда не следует, читая печатные «стенограммы» каких-либо заседаний, воображать, что это действительно стенограммы, точные записи произнесенных слов. С другой стороны, точные стенографические отчеты, если бы таковые печатались и издавались, представляли бы собой по большей части довольно странные литературные произведения, которые бы весьма неприятно было читать, хотя соответственные речи, может быть, были превосходными речами именно как речи.
Иногда приходится читать университетские курсы под заглавием «Лекции, читанные в таком-то академическом году в таком-то университете»; иногда такие книги соблюдают даже некоторые внешние формы лекций, например разделены не на главы, а на «лекции», начинающиеся обращением «Messieurs» (особенно часта такая форма книг у французов) или «М. Г.!». Я уверен, что по крайней мере в 90 % случаев это простая фикция (и рационального смысла в таких выдумках я не вижу). Не фиктивны эти внешние формы разве в тех случаях, когда