Девушка взяла маленькую бумажку, лежавшую у неё на столе и что-то там написала. Затем протянула его маме.
– Вот. Это девушка с которой мы вместе учились. Она работает в клинике неподалёку, и как раз занимается проблемами детской психики. Но это мой личный совет, конечно, вы можете поискать в интернете. Там сейчас всё найти можно – она снова ласково улыбнулась. Потом сделала более серьёзное лицо – Но самим не советую лечить. У девочки дело посерьёзней, чем банальный нервоз, хоть пока что не выходит за её пределы. Лучше обратиться к профессионалам сейчас, чтобы не было поздно.
Мама понимающе кивнула, потом улыбнулась в ответ.
– Большое спасибо, вы нам очень помогли…
– Ты сколько уже ванную намываешь?
Сейчас мамин голос уже не звучал так ласково. Возможно из-за сигарет, а возможно характер изменился. Наверное, отчасти, я тоже виновата. Но об этом не сейчас.
– Тут на полу какая-то сажа, она не отмывается.
Мать встала в дверях. Сейчас от её пышных кудрей осталась лишь мочалка, а халат в районе живота стал немного больше. Но то, что больше всего отличало её от прежней мамы были глаза. В них не было ни одного пигмента, который бы окрашивал их в серый, и всё же они казались ещё более серыми, чем у меня.
– А… это, – голос у неё был спокойным – и не ототрётся. Короче в голову не бери, ковриком закрой и иди кушать.
Я послушно пошла на кухню. Минуту мы молча ели. Овсянка была пресная, но уж кому-кому, а мне грех жаловаться. Но видимо я всё-таки скорчила гримасу, ибо мать сразу же прибавила:
– Кушай, кушай, не поперхнись деточка.
– Мам, – я изо всех сил держалась, мысленно уже разделывая очередную куклу. Ведь знаю, деточкой она меня называет всегда, когда хочет унизить или выразить своё остроумие. А, ну или напомнить, что я виновата во всех её бедах. – ты же знаешь, что мне тяжело. И я работаю…
– Кем? Уборщицей в канцелярском магазине? Ну да, это ведь явно лучше, чем доучиться в колледже. Всю жизнь действовать мне на нервы и сейчас продолжать вести себя так со мной, до сих пор прикрываясь болезнью. Это какая подработка за год?
– Зато с соседями за прописку не сплю! – я опять начала повышать голос. В такие моменты меня сложно остановить. В моей голове что-то щёлкает и контролировать свою речь, тон становится практически невозможным. – Или мне напомнить почему это началось? Почему нас папа бросил? Напомнить?!
Я резко отодвинула стул, напоследок увидела лицо матери, испуганное, готовое заплакать. Затем скрылась в комнате, где начиналось моё утро. Снова посмотрела на часы, почти одиннадцать. По комнате разливались лучи, видимо наконец-то вышло солнце. Но сейчас меня это не радовало.
В комнате стояли кровать, шкаф под одежду, письменный стол, на котором стояли несколько икон и тумбочка с зеркалом над ней. Я подошла к этой тумбочке, вынула оттуда