Эрнест внимательно сощурился и покачал головой, судорожно делая глоток вина из большого фужера. Мой бокал оставался не тронутым. Я тяжело выдохнул и откинулся на диване.
– Вы намекаете, что на террасе произошла некая ссора? – смекнул юноша.
– Да нет, – соврал я тут же. – Просто видел фигуры.
– Должно быть, Карл повздорил с кем-то на балу. Его бешеный нрав слишком хорошо известен в Вене, хотя тягаться с ним вряд ли кто-то рискнул бы. Барон здоров, силен. К тому же, его сопровождали верные товарищи – и все погибли. Глупо и ужасно! Проклятые серые черти!
Эрнест в сердцах хлопнул рукой о диван.
– А что… Элоиза? – едва спросил я.
– Элоиза, эх! Она, мой друг… Говорят, сошла с ума.
Больше я ничего не запомнил, не хотел запоминать. Всю обратную дорогу я рыдал, мучительно убивался, заглушая стук копыт о темные холодные камни и моросящий дождь.
Мы уже почти поравнялись с моим особняком, как вдруг я велел извозчику немедленно доставить меня к начальнику полиции. Через четверть часа я сидел перед грузным, хорошо одетым мужчиной лет пятидесяти, с роскошными усами, добродушно рассматривавшим меня в своей гостиной.
– Хм, так вы утверждаете, граф, что минувшей злосчастной ночью именно вы, а не дикие звери, стали причиной смерти господина Карла и его спутников. Так?
– Да. Я убил их, – дрогнувший голос застыл посреди комнаты.
– Хорошо, гм. Пусть будет по-вашему. Я выслушал данное признание. Вы явились сами, раскаиваетесь в содеянном, испытываете муки совести, как всякий добропорядочный человек, ступивший на грязный путь против своей воли… – полицейский пробубнил заученный текст, который звучал из его уст ежедневно, и безо всякого интереса попросил перечислить, какая одежда была на жертвах в момент убийства, как выглядело место преступления, сохранились ли особые детали в моей памяти.
Я силился озвучить хоть что-нибудь дельное, но кроме белой стены, мокрой лужайки и трясущихся фигур на фоне леса в лучах полной луны, назвать нечто конкретное не сумел. Что касается кинжалов, мужчина, погладив пышные усы, заметил: в городе об этом ходит немало слухов и, если уж я не предъявляю необходимых для следствия фактов, то о каком аресте может идти речь?
Мне хотелось убедить его в своей правоте, я настаивал, ругался, кричал… Даже угрожал! Полицейский, не теряя терпения, поинтересовался, есть ли у меня свидетели нашей с бароном схватки. Кто готов подтвердить, что ночью я и впрямь посетил то место у развалин особняка Мееров, и что Карл вызвал на дуэль именно Радиша, а не кого-то иного? Не задумываясь, я назвал имя Элоизы.
– Увы, на ее показания рассчитывать нельзя, – отрезал хозяин дома. – Следствие их принять не может. Помимо графини найдутся другие люди?
Я покачал головой. Бесполезно! Он не поверил мне.
– Граф, успокойтесь. Такая страшная трагедия потрясла нас всех. Я не спорю.