В ту пору мы еще не читали Булгакова (поскольку не печатали) и ничего не знали о смысле коллективных песнопений под руководством «товарища» Швондера. А все так и было, что совсем не мешало спустя несколько лет «приятному со всех сторон» Дмитрию Степановичу Полянскому возглавить расправу над демонстрацией протеста рабочих местного завода по поводу повышения цен в Новочеркасске, закончившейся расстрелом: сначала демонстрантов – прямо на улице, а потом «зачинщиков» – в старой новочеркасской «крытке», спецтюрьме на окраине города, огромном кирпичном узилище с мрачным прошлым еще с пугачевских времен.
Тогда, на Таганке, Полянский до конца дослушал Галича и даже понимающе хмыкнул по этому поводу, на следующий день проинформировал «товарищей по партии», какие безобразия творятся под боком у «трудовой Москвы». Реакция последовала незамедлительно. Сначала Галича показательно вышибли из Союза писателей, потом из Союза кинематографистов, затем выгнали вообще из страны. Больной, после трех инфарктов, с грошовой пенсией, он доживал век на окраине Парижа. Но несмотря на глубокую инвалидность, скончался не на больничной койке, а погиб более чем загадочно, от удара электрическим током. Хотя в молодости, в ташкентской студии Арбузова, совмещал актерство с обязанностями театрального осветителя.
Как известно, не он первый, да и не последний, причем во все времена. Часто, например, это происходит в респектабельно-коварном Лондоне. Проницательный Солженицын, хорошо зная подобные «штучки», вообще «забежал» в Вермонт, американскую глушь, что почище нашей Сибири будет. Боялся, а вот современный доктор Фауст по фамилии Березовский не захотел…
Так что опытный и не раз «битый» Симонов готовил съемки в Сосновке почти как войсковую операцию, тайно доставляя громоздкое оборудование на дачу бывшего заместителя Верховного Главнокомандующего.
За несколько дней до этого вдвоем с режиссером наведались, выяснили, что ни сторожа, ни садовника там нет. Двухэтажный дом охраны давно пустовал, поэтому решили трогаться с восходом, пока «честной» народ еще почивает. С кольцевой дороги «гуськом» свернули в лесную глушь и осторожно подъехали к зеленым дощатым воротам. Водитель головной машины торопливо распахнул их, и машины кавалькадой, друг за другом, тихо втянулись под кроны вековых сосен. Только тогда, стерев со лба пот, вздохнули более-менее облегченно…
Беседа с Жуковым вошла в фильм, а потом и в историю нашего Отечества, оставив потомкам реальный образ великого полководца, уже пожилого, но еще крепкого, решительными жестами подчеркивавшего свой рассказ о минувшем, которое его собеседники, особенно Константин Симонов, фронтовой корреспондент «Красной Звезды», знали не понаслышке.
Утро разгорелось в жаркий солнечный полдень, режиссер и писатель скинули пиджаки, а маршал так и остался в фуражке и кителе, словно подчеркивая стремление остаться в памяти именно в том образе,