Но книги – совсем другое дело. Пока нечто просто описывается, без картинок, моя сестра может справиться с чем угодно.
В детстве она с превеликим энтузиазмом читала мне эпизод из «Преступления и наказания», когда Раскольников зарубил топором двух старушек. И она явно наслаждалась описанием гибели Владимира в «Евгении Онегине». Его застрелили из пистолета, и из раны сочилась дымящаяся кровь.
Книги служат Даффи прокладкой между реальным миром и ее нежным сердцем.
Я же совсем другая. Абсолютно.
Для меня новый труп – это клубок нерассказанных историй, который просится, чтобы его распутали до последней нитки. И одновременно это пособие по реакциям разложения, что придает ему дополнительный интерес.
Моя мысль заключается в том, что хотя между мной и Даффи наличествует определенное сходство, между нами есть непреодолимые – по крайней мере, в этой жизни – различия.
Викарий продолжал махать руками, когда я подошла, держась в двух шагах позади констебля Оттера.
– Думаю, вы должны это видеть, – говорил викарий, протягивая мокрую туфлю.
Красная: пара к той, что была на ноге у трупа.
– Где вы это взяли? – неласково поинтересовался констебль. Я по опыту знаю, что полиция не любит, когда улики находит кто-то другой.
– Там, – викарий обвиняюще ткнул пальцем в оборванца, стоявшего рядом с мокрым воздушным змеем. Я его даже не заметила. – У Хоба Найтингейла.
Я обратила внимание на неопрятного мальчугана, уставившегося на ботинки, которые были ему явно велики. Он был всего на несколько лет младше меня и вполне мог оказаться носильщиком на рынке Ковент Гарден или беспризорником из романов Диккенса, которые обожает Даффи. Судя по фуражке и мешковатым брюкам, у него почти наверняка есть старший брат и нет матери.
– На что ты уставилась? – враждебно спросил он.
– Извините, – искренне сказала я. – У меня есть привычка разглядывать людей.
Он откинул голову и отвел взгляд. Предполагается, что обиженные люди должны некоторое время дуться, только не слишком долго. Придется подождать и посмотреть, примет ли он мои извинения.
– Юный Хоб пускал своего змея, – объяснил викарий. – Порыв ветра затащил его в камыши, – он показал на изгиб реки, заросший камышами и ряской. – Вон туда.
– И там плавала эта туфля? – уточнил констебль Оттер. – В воде?
Викарий кивнул.
– И кто ее выловил? – продолжил констебль.
– Я, – застенчиво ответил викарий, и я заметила, что его брюки закатаны, демонстрируя бледные ноги и белые носки. – Хоб показал мне. И я пошел туда. Он еще ребенок. Я не хотел, чтобы он упал.
– Ясно, – ответил констебль Оттер, взвешивая мокрую туфлю в руке. – Значит, вы выловили ее голыми руками?
Викарий робко кивнул. Констебль с видом фокусника извлек из