Но вот Василий Шуйский появился,
Он всем боярам здравье пожелал,
За тем монахам молча, поклонился,
Когда же в свите патриарха увидал.
Стоявшего с митрополитом,
Пафнотия архимандрита,
К монахам тихо, подошёл,
Почтенно, робко извинился,
Лукавым взором их обвёл,
Да к патриарху мило обратился:
«Как здравие твое святейший?»
Подумав, Иов отвечал:
«Да так себе мой друг светлейший.
Почти весь мясоед хворал,
Да, слава Богу, Даниил,
Травой лечебной исцелил»
Князь головою покачал,
Лекарства выпить предложил,
Здоровья старцу пожелал,
И настоятеля спросил:
«Ну, как в обители твоей,
Монах Григорий поживает?
Бывает ли среди друзей,
Иль в кельи как всегда скучает?»
На что ему архимандрит ответил:
«Когда ты от меня ушёл,
Григория я в храме встретил,
И сразу же к себе привёл,
А на другой день поутру,
Ему задание я дал,
Чтоб похвалу он написал,
Святым Ионе и Петру.
С заданием он справился прекрасно,
Пожалуй, в нем себя он превзошёл,
Написано толково, чётко, ясно,
За это в дьяконы его я произвёл».
В их разговор вмешался патриарх:
«Мне нужен грамотный монах.
Ты нынче же ко мне придёшь
И дьякона с собою приведёшь»
В ответ Пафнотий поклонился,
На патриарха покосился,
За тем на князя посмотрел,
Но князь на месте уж сидел.
С тех пор по воле патриарха,
Григорий у него служил,
Святейший, полюбил монаха,
И высоко так оценил,
Что для пророка Аввакума,
Писать каноны доверял
И первый раз с собою в думу,
В составе свиты своей взял.
Григорий с робостью смиренной,
В палату царскую вошёл,
И поклонившись всем почтенно,
Спокойным взглядом зал обвёл.
Вдруг сердце бешено забилось,
В ушах раздался странный звон,
По венам жарко кровь разлилась,
Монах увидел царский трон.
Казалось, он оцепенел
Приятным блеском ослеплённый,
И так от счастья захмелел,
Его красой заворожённый,
Что закружилась голова,
Но лишь придя в себя едва,
На трон опять глаза поднял,
И весь от злобы побелел.
На троне царь Борис сидел.
Григорий с силой руки сжал,
И еле слышно прошептал:
«Ну, подожди же царь коварный,
В один из дней твоих кошмарных,
Я «Дмитрием» сюда войду,
И если здесь тебя найду,
То царской волею моей,
Ты гордый государь всесильный,
Под скорбный плачь своих детей,
Накроешься плитой могильной».
Монах