– Мафия? – задал Андрей свой сакраментальный вопрос.
– Mafia! Mafia! – дружно закивали прихожане, показывая на верзилу.
Роняя искупительные слезы, раскаявшийся мафиози нес на себе огромный деревянный крест. Народ ликовал, тайно сочувствуя несчастному дону, будущее которого теперь было под вопросом. Если на том свете ему теперь было на что надеяться, то на этом свете он уже ни в чем не мог быть уверен. Когда раскаявшийся грешник проходил мимо Андрея, тот не удержался:
– Мафия?
Грешник опустил голову и горько заплакал. Его подручные не вынесли вида ужасных страданий своего дона и попытались помочь ему нести крест, но были выдворены со спасительного пути гневными пинками будущего праведника.
Наблюдавший за Андреем субъект достал мобильный телефон и что-то кому-то сообщил.
Андрей был в замешательстве. Точка опоры ускользала из рук, как капля ртути из разбившегося термометра. Мафия была налицо, но иметь с ней дело не представлялось возможным.
Неожиданно завыли полицейские сирены и крестный ход раскаявшегося мафиози перегородили машины карабинеров. Мафиози машинально перехватил крест как оружие, собираясь с честью защитить свое великое раскаяние. Но карабинеров интересовал вовсе не он. Они окружили Андрея и субъект, оказавшийся тайным агентом, потребовал у Андрея документы:
– Passaporto, signore.
– Mafia! – ахнула площадь, ожидая, наверное, что Андрей теперь попросит крест и для себя.
Но Андрей упирался, не хотел показывать паспорт и кричал:
– Адвокато! Мамма мия!
Тайный агент надел на Андрея наручники, и машины карабинеров помчались в участок со своим уловом. А раскаявшийся дон презрительно сплюнул вслед Андрею и изобразил пальцами страшное итальянское оскорбление – рогоносца.
Андрей пал жертвой своей неосведомленности. Он судил о мафии по тому, как изображало итальянскую «Коза ностру» американское кино. Но то, что происходило с мафией на Сицилии, не всегда понимали даже сами итальянцы. Сначала на преступные кланы набросилась местная полиция во главе с храбрыми прокурорами. Многие блюстители закона сложили при этом головы, но всесилию мафии был нанесен сокрушительный удар. Затем за дело взялась церковь, пытаясь искоренить мафию, как цветы греха, произрастающие на плодородной сицилийской почве. Успехи проповедников потрясли Сицилию до основания. И раскаявшийся мафиози, так обманувший ожидания Андрея, был далеко не первым. Но мафия, как известно, бессмертна, и она не сидела сложа руки. Просто теперь ее интересовали не столько крестьяне, осиротевшие без надлежащего присмотра и отданные на произвол чиновников, сколько финансовые