– Надеюсь, что ты спасешь человечество и меня от надвигающейся опасности или всемирной катастрофы, – сказала она, находясь под впечатлением от увиденной утром аварии, когда на асфальт выкладывали тела, погибших по неосторожности, трех пассажиров из обновленной модели малолитражного седана.
«Наверно мне все это приснилось», – отбрасывая тягостные мысли, подумала она, глядя куда-то вдаль.
– Несомненно.
– Тогда моя машина в твоем распоряжении, – Регина предложила проводить ее до места, где располагался театральный район города.
– Сейчас позвоню своему коллеге – дежурному проверяющему. Пусть пришлет робота для фиксации радиоизлучений радара. Тогда мы сможем пересечь световую рамку, а я довезу тебя туда, куда ты скажешь.
Он нажал на кнопку стоящего рядом робота-дублера, чтобы клоны привезли новую, радиационную установку для перезарядки. Так он поступал каждый раз при экстренных случаях.
– Неужели мы можем ехать? – спросила Регина, сама не осознавая, что уже окутала Габриеля атмосферой, легким дуновением, тончайшим ароматом, как аурой, своей загадочностью.
– Несомненно. Но нужно дождаться ответного сигнала, что мои действия правомерны. Нельзя подвергать риску служащих.
– Хорошо будем ждать, сколько скажешь.
Габриель всю жизнь провел в пределах аэродрома, где служил его отец заместителем Главнокомандующего, а мать была причислена к обслуживающему персоналу гостиничного комплекса в качестве управляющей рестораном и кафе. Их аэродром считался закрытым, так как там работали заключенные с кодовыми браслетами на ногах. После трех лет пребывания списывали, отправляя в зону отчуждения, досиживать свой срок или, по личному желанию, они могли разорвать контракт, заняться частным бизнесом по снабжению аэродрома горюче-смазочными, эмитентными материалами, так как натуральная нефть и минеральные источники давно пропали из недр земли из-за энергетического кризиса. На это прискорбное событие ушло у человечества пятьдесят лет после военной катастрофы в Чернобыле. Тогда никто не хотел верить, что для свадеб и пиров нет ни денег, ни территории: все было утыкано военными полигонами и разорванными линиями электропередач.
Брюссельская капуста, огурцы, томаты, черри, яблоки, сливы и груши росли исключительно под стеклянными колпаками в специально построенных парниках. Другие названия фруктов и овощей выветрились из словарей, обиходной речи, больше не всплывая ни у кого в памяти, ни на поверхности стеллажей, чем они все пользовались в качестве мебели.
Вычурные изделия XXII века гордой цифровой цивилизации ушли в далекое прошлое, оставив после себя груды пластиковой посуды, ветхие бетонные каркасы небоскребов, смартфоны, законсервированные, недостроенные теплицы с отсутствием обогрева и полива, заброшенные