– Прощенный, но не раб, – боясь показаться глупым, возмущался яростно муж, цитируя классика.
– Итак, еще один отрицательный отклик или жалоба и ваша старость окажется под угрозой, – адвокат говорил, сузив глаза и поправляя галстук, вызывающе глядя на опекунский совет в лице сотрудников Районо.
– Мы исправимся, вот посмотрите, – опекуны с отчаянием рвали на себе последнюю рубашку, врали, изворачиваясь, как ужи, надеясь на снисхождение судьи с большим опытом работы в правоохранительных организациях и опекунских советах, решая самые сложные жизненные вопросы. Жена в темном плаще, надетым сверху нарядного, желтого, крепдешинового платья, глядя из-под бровей на судью, подталкивая мужа в бок, неистово шептала:
«Мы исправим её внешность до неузнаваемости, тогда и терять не жалко будет деньги на дорогостоящие путешествия заграницу или покупку ювелирных украшений, которых у меня пока нет, но со временем будет столько, сколько нет ни у одной миллионерши в мире. Понимаешь теперь, что нам грозит целая плеяда авантюристов, торговцев крадеными брильянтами и антрепренеров».
«Антрепренерами ты меня не запугаешь. Я изучил их в Италии. У них каждый день сиеста», – в тон тихо отвечал ей муж, стоя в темно-синем драповом пальто. Он сжимал в руках достаточно потертые, кожаные перчатки, сгибаясь от боли в спине, когда его еле вытащили с того света после пулевого ранения и тяжелой операции по извлечению снаряда из мягкой ткани, произведенной его родной сестрой-хирургом во время перемирия между Антантой и Россией.
Провинившиеся заверяли в чем-то судью в черной мантии, а сами не верили в то, что говорили, надеясь на божью помощь или перевод денег из-за рубежа от несуществующих родственников, о которых они только мечтали, предаваясь послевоенным кутежам, прогуливаясь по ресторанам и кафе, намереваясь показаться респектабельными и способными на героические поступки. В те счастливые деньки, ни о чем не подозревающий, маленький сын находился в «очаговом», то есть круглосуточном яслях-садике и шалил примерно также, как все малютки его возраста.
– Хорошо, дадим вам срок на обдумывание, – суля прощение, судья завершила свою направленную, пламенную речь. Муж с женой, вспоминая, что они не успели позавтракать, кинулись в ближайшую столовую, заказали антрекот с жареной картошкой в долг, но потом, заметив приближение милиционера, отдали наручные часы с инкрустацией за обед, дабы не вспоминать о пройденном, опасном предприятии по усыновлению. Однако им немедленно пришлось вернуться домой, чтобы забыться в сладком сне и думах о текущем моменте, где достать так необходимые им денежные купюры на покупку телевизора, стиральной машины и холодильника.
Дома, удивленная чета не нашла, оставленной ими на попечение свекрови, малютки. Патронажная сестра отнесла девочку в тот же приют ровно на год, где прошли безмятежные годы сынишки