–Конечно, Джефф. Ведь другой Амелии я уже не встречу.
Он помолчал и спросил уже более мягким тоном:
–А девчонка тебя зацепила, Джей Би?
–Да, Джефф. Она меня зацепила. Прости, но я всё равно не сожалею о своём поступке. Вернее сказать, сожалею… Да, ещё как сожалею! О том, что не смог спасти её.
–Вот как… – озадаченно протянул Боунз. – И ты отказался бы ради неё от мести?
–Ну уж нет! Я бы хотел, чтобы Амелии вовсе не было. Без неё всё было бы проще.
–Что ж, твоя надежда сбылась. Её больше нет. Правда, я бы не сказал, что всё у нас так просто. Мы с тобой попали в серьёзную переделку. Однако у нас ещё есть шанс.
–Какой же?
–Скоро узнаешь.
Глава 3. Невидимые крылья
Плющ, бурьян и лесной молодняк так и не смогли скрыть пожарище. Чёрные балки торчали из зарослей, словно гниющие кости какого-то гигантского чудища.
Похоже было, что огонь отбушевал здесь, самое меньшее, десять лет назад.
–Индейцы? – спросил я, осматривая местность.
–Сам как думаешь? – вопросом на вопрос ответил Боунз.
Загон для лошадей и прочие пристройки, хотя и обветшавшие, по-прежнему стояли на своих местах. Уцелела и хижина, стоявшая чуть в стороне на пригорке.
–Индейцы сожгли бы всё, – сказал я.
–Я подумал так же, – согласился Боунз. – Здесь поработали белые. И готов поставить последний доллар на то, что это были роксделльцы. Поджарили неугодную семейку и постарались навсегда забыть не только её, но и название лощины.
Я поёжился. Мне много чего доводилось повидать в жизни, и сделать немало такого, от чего бросило бы в дрожь обычного человека. Но некоторые формы жестокости были мне непонятны и по-своему страшили.
Как люди – мирные, искренне бледнеющие при рассказах о проделках людей вроде меня! – способны со свистом и улюлюканьем провожать кого-то на виселицу?
Или как здесь: обложить сеном чей-то дом, подпалить и стоять вокруг, слушая, как вопят внутри сгорающие заживо люди?
Я всегда так рассуждал: хочешь чьей-то смерти – бери кольт и стреляй, а не прячься за спины соседей. И, во всяком случае, потом не строй из себя праведника.
Как-то давно я поделился этими мыслями с Боунзом, и он сказал мне, что моя ненависть к «мирным людям» – не более, чем попытка самооправдания.
–Ты убиваешь их – и нарочно ищешь в них недостатки, чтобы успокоиться свою совесть, доказать себе, что так и надо, что они на самом деле получают по заслугам. Это твоя слабость. Хочешь стать хорошим стрелком – избавляйся от неё.
–Но разве я не прав? Разве это не худшая ложь – осуждать насилие, а самим бить исподтишка, терзать толпой?
Мне едва перевалило за шестнадцать, когда я задавал эти вопросы.
Боунз отвечал с усмешкой:
–Это ханжество. Такое же самооправдание. Так что, будь любезен, не уподобляйся им, у меня нет желания путешествовать