–При чём тут… – начал говорить я, но не закончил вопроса: горло перехватило.
Колючие глаза Боунза царапнули моё быстро застучавшее сердце.
–Ты что, правда не понимаешь? Может, хоть попробуешь поразмыслить?
Я не хотел ни о чём размышлять. Ангельское личико Амелии так и стояло перед глазами. Я словно заново переживал события минувшей ночи… Точнее – события, произошедшие уже утром.
***
–Не суетись, Джей Би!
Боунз был раздражён. Во всяком случае, он выглядел раздражённым. На самом деле – я был бы готов поставить на это последний доллар – он оставался таким же хладнокровным, как и всегда.
–Не суетись и отлипни от окон. Выстрелов явно никто не слышал. Раз уж по наши души никто не явился до сих пор, значит, всё утро в нашем распоряжении.
–Мало ли… – неопределённо сказал я.
–Во всяком случае, перестань суетиться. И сразу учти: уезжать мы тоже будем без спешки. Никакой скачки, никакого облака пыли до небес. Даже если нас кто-нибудь встретит в десяти милях от ранчо, он увидит двух неспешно едущих по своим делам джентльменов, а не улепётывающих бандитов. Ты хорошо осмотрел кладовую?
–Нет. Извини, Джефф, но там можно копошиться до зимы. И вообще, я уверен, что Амелия сказала правду. Да и тот парень, вопли которого разносились по всему дому, кажется, ничего нового тебе не открыл. Мы взяли всё, что могли. Пора сваливать.
Боунз вздохнул и, жестом велев мне следовать за ним, направился к лестнице на второй этаж. Сердце у меня дрогнуло, и я поспешил за старшим товарищем.
Наши шаги глохли в мёртвой тишине, которая окутывала дом. Уже наверху Боунз промолвил:
–Иногда ты поражаешь меня бестолковостью, Джей Би. Парень, которого я кромсал, всего лишь слуга. Он и о тайнике в кладовой ничего не знал. Другое дело – Амелия. Любимая дочь старика Фрэнсиса должна знать больше.
Он толкнул одну из украшенных резьбой дверей, и мы вошли в девичьи покои. Оставленные мной свечи оплыли и погасли.
Боунз распахнул окно, впустив в комнату рассвет.
Если не обрывков одежды на полу и разорённого туалетного столика, из которого я выгреб украшения, в комнате царил идеальный порядок.
Поза Амелии не изменилась. Голова девушки по-прежнему лежала на плече. Верёвки впивались в тело, едва прикрытое нижней рубашкой из тончайшей ткани, должно быть, того самого заокеанского шёлка, о котором я только слышал, но которого никогда не встречал. Женщины, с которыми сводила меня судьба, и мечтать не могли о белье из настоящего шёлка.
Пальцы Боунза легли на изящно очерченный подбородок Амелии. Он поднял её смертельно бледное лицо, мотнул из стороны в сторону – голова так же безвольно повисла.
–Ты её вообще допрашивал? – поинтересовался Боунз.
–Я всё сделал по твоему совету, – ответил я. – Сказал, что её судьба решена. Что вопрос только в том, умрёт