О будущем и о прошлом.
Тоску её разделят ветра,
Траву луговую сминая.
Давно город брошен, но дева поет
О любви, что не умирает.
Полвека назад, да, полвека назад
Белокаменный город чумой не объят.
Не сплевывал кровь, умирая, кузнец,
За прилавком вел торг живой купец
Полвека назад, да, полвека назад!
Амелия слушала внимательно, не шевелясь, и, стоило Рихтеру закончить, она обратилась к Хельгерду:
– Друг мой, скажи, что ты думаешь?
Волк метнул в гостя взгляд, которым можно проколоть человека насквозь, а потом прорычал:
– Звучит ладно, но не украл ли он её?
– Как? – вырвалось из груди Рихтера. – Это не то…
– Не обращай внимания, – перебила его Амелия. – Все мы дети Дорог Охоты, и, если эти песни добыты не тобой, что ж, не осуждаю. Главное, что теперь они принадлежат тебе и ты мастерски ими владеешь. Мне нравится, как ты поешь, и я готова слушать дальше. Клянусь молодой луной, ты нравишься мне, человек.
Сложно сказать, как долго вору пришлось радовать чудовищ пением, ведь в доме Амелии течение времени не чувствовалось вовсе. Вор выудил из памяти с полсотни песен разных менестрелей, а когда все песни, наконец, были спеты, Рихтер поблагодарил Господа за возможность передохнуть.
По велению хозяйки он устроился на подушках в её ногах. Только сейчас парень обратил внимание на покрытые грязью сапоги, изодранную и перепачканную одежду. Огонь, как и прежде, с аппетитом поглощал поленья, подбрасываемые в камин Хельгердом. В доме царили спокойствие и тишина. Амелия задумчиво глядела сквозь своего гостя, и тот не решался нарушить молчание.
– Ты устал? – вдруг поинтересовалась она. – Не отвечай, я вижу это и так.
– Ничего страшного, – ответил Рихтер. – Я не в обиде, во всяком случае, не за это. Я хочу жить сильнее, чем спать, знаешь ли.
– Ах да. Я сразу поняла, что мне по душе твои песни и то, как ты их поешь, – она протянула руку к его лицу, провела кончиками пальцев по небритой щеке. – Не весь репертуар, конечно.
– Понимаю.
– Не обижайся. Голод сводит меня с ума, и я начинаю капризничать.
– Только лишь голод? – бросил вор и осекся. – Я не то имел в виду.
Она улыбнулась. Нежно и по-девичьи. От такой улыбки на его душе взвыла целая стая бродячих котов Златограда. Ей было нельзя не восхищаться. Красива и опасна, как древняя богиня, коей, по мнению Крысы, она и являлась.
– Я говорила, что вознагражу тебя.
– Или убьешь.
– Не стоит демонстрировать отсутствие манер, – одернула она его. – Это не то, чем стоит бахвалиться. Так вот, убивать я тебя не стану, ведь ты сделал больше, чем думал. Ты развеял мою скуку – и да, я почти забыла о голоде. Ты прямо сейчас можешь пойти в мою кладовую и выбрать для себя какую-нибудь безделушку, или я готова сделать тебе подарок, значительно превосходящий цену выбранного в кладовой предмета.
Боковым зрением Рихтер уловил движение у камина и, украдкой повернув