– Смотри, – Березов внезапно остановился, и я чуть не влетела в него сзади. – Что это, по-твоему?..
Я присмотрелась. Учитель указывал на обломок стены, на который падал свет. Значит, сначала мне не показалось, и свет действительно был неестественным. Я протянула руку и потрогала белесую полоску, падающую на кирпич, и делающую его розовым вместо красного. Новый воздух был плотнее.
– Я не знаю.
Убрав руку от странного места, я поднесла пальцы к носу, принюхиваясь. Пахло дождем и еще – совсем немного – чем-то непонятным.
– Стоит ли нам выбираться отсюда? – покачал головой Березов.
– Лично я не собираюсь оставаться и дохнуть от голода, – я дернула плечами. – Лучше пусть меня убьет то, что находится снаружи.
Я еще раз понюхала пальцы. Странный, странный, едва уловимый запах…
– В таком случае, попробуй потянуть вот этот кирпич, пока я буду держать тут, – деловито отозвался историк, тыча пальцем в названные места. – Это не должно быть тяжело, но эффект будет весьма полезный.
Через некоторое время нам удалось немного сдвинуть камни стен, заваливших лестницу. Просвет стал шире, но меня это только больше напрягло. Березова, кажется, тоже, но он ничего об этом не говорил.
Мы продолжали работать, пока на поверхности не стало темнеть – свет превратился из белесого в серый, а желтоватое небо, уже показавшееся довольно большим куском, потемнело до синего.
– Давай закончим завтра, – наконец, предложил мужчина, вытирая лоб рукой и, конечно же, оставляя на нем полосу из пыли.
– Как скажете, – я оттерла ее чудом оставшимся относительно чистым рукавом своей кофты, чем вызвала улыбку со стороны историка, правда, ее было почти не видно из-за темноты. Мы приземлились на осколки стен побольше, и замолчали, безмолвно оценивая проделанную работу. На самом деле, физический труд сейчас был как никогда необходим – мозг отключался, и я могла не беспокоиться, что буду думать о том, что произошло с родителями. Березов, наверное, считал точно так же.
Вдруг прямо над нами загорелась лампочка, а из основной части подвала донеслись радостные возгласы.
– Кажется, все починили, – улыбнулась я.
– Значит, сидеть остаток вечера в темноте нам не придется, – тряхнул головой историк.
В коридор зашел Василий, критически осматривая сделанный проход.
– Молодцы, – наконец, изрек он. – Но поесть нам сегодня не придется.
При слове «поесть» мой желудок вновь, в который раз за последние часы, свело от голода.
– Завтра, как только мы закончим с завалом, первым же делом иду за едой, – я схватилась за живот.
– Это опасно, – возразил Березов.
– Мне плевать, я есть хочу, и никто не сможет меня остановить, – отрезала я. – Да, этот новый воздух пахнет слегка странно, он влажный, мутный и тяжелый. Но ничего