Возможно, когда-нибудь я вам расскажу обо всем этом более подробно. Но, не сейчас. Сейчас у меня просто нет сил вспоминать и переживать снова и снова те ужасы, которым я был подвергнут…
Я наблюдал за их семейством из своего укрытия и понимал, что они уйдут прямо сейчас. Они спасли мне жизнь, так и не став для меня друзьями. Потому что я, как и раньше, совершенно их не понимал. Мне по-прежнему были непонятны мотивы, по которым они меня спасли уже дважды, давая шанс начать все с нуля. И все же… Почему мне так не хочется с ними расставаться? Почему меня так тянет к этим людям, что-то важное скрывающим ото всех. Даже от лучшего друга их семьи, равви Иосифа? Что такого важного в их миссии, которой является их движение в неизвестные мне края? Какие сокровища они вынуждены прятать в своей пустяковой поклаже, которую везет на себе их Очень Грустный Ослик? Я не замечал того, чтобы они прятали в своих тюках несметные богатства. А если это так, если в их вещах нет ничего, ценнее черствого хлеба, то что тогда у них является сокровищем, из-за которого бедный этот, усталый старик, не может позволить себе даже легкой расслабленности? В его-то годы!?
Что они так прячут ото всех, включая даже лучших своих друзей?
Я все думал и думал, наблюдая за ними из своего укрытия, как вдруг увидел, что дед замер, выпрямив свою спину. Постоял он так с минуту, а потом пошел в мою сторону.
Он обогнул конуру Баджа, за которой и была тайная дверь, ведущая прямиком ко мне, и очень быстро образовался рядом со мной.
– Мы сейчас тронемся в путь. – Сказал он мне, подойдя вплотную и говоря шепотом.
– Я знаю. – Ответил я ему. Он помолчал и сказал мне.
– Прости, что ударил тогда тебя в пустыне. И за могилу тоже прости. Это было необходимо. – Я лишь кивнул головой. А он продолжал. – Ты прав в отношении того, в чем меня упрекал тогда. Но у меня есть то, что я вынужден скрывать от людей, и есть серьезные причины для этого… Этой весной я съел свою восемьдесят девятую пасху. – Продолжал старик, и я удивился его возрасту. – Но до сего дня, и даже неизвестно сколько еще, мне придется очень тщательно оберегать… то, чему нет цены в этом мире… Не спрашивай меня о том, что это такое. Потому что я тебе все равно не скажу. А если скажу, то потом вынужден буду тебя убить. Десять лет я скрываю этот дар, который нам… свалился с неба. И все это время, все эти десять лет, ни мне, ни кому бы то ни было из нас, не удавалось просто спокойно поспать… Вероятно, моя старость, которая наступила уже давно, могла бы быть иной. Но, я благодарен Богу за то, что именно мне досталась эта ноша … —
Я слушал его, не перебивая, ожидая его слов во время длинных пауз, которые он делал, очень тщательно взвешивая то, что говорит.
– Я бы хотел, чтобы ты начал иные дни, потому что у тебя еще есть в запасе лет тридцать для того, чтобы прожить свою жизнь достойно. Но … – Тут он опять замолчал на какое-то время. – Но тебе придется либо отсюда убираться