– Ханифа, – она улыбнулась, обнажив ряд белых зубов, – я специально приехала из Москвы, чтобы наблюдать тебя.
– Но зачем вам я? – опять удивилась я.
– Вижу, с тобой нужно быть откровенной, иначе я не заслужу доверия, – она пристально посмотрела мне в глаза, собираясь с мыслями, – по телевизору я видела то видео, которое ты снимала, помнишь в день штурма, его изъяли, а потом показали по новостям. И я видела тебя, видела твоих сестер, видела, как вы, сбившись в угол сидели на скамейке с испуганными лицами. Я дала себе слово, что найду вас и помогу, чем смогу. Я психотерапевт, я могу помочь.
– Мне не нужна ваша помощь! – я вскочила, опять вспомнив тот день, я уже не могла себя контролировать, – уходите прочь! Единственное, что мне нужно, это моя мама, а ее не вернуть! – слезы хлынули из моих глаз, слезы, которые я столько сдерживала со дня той проклятой трагедии. Слезы отчаяния, горькие слезы потери.
На мой крик прибежали дядя с тетей и Исмаил с Махмудом. Я не знаю, что было дальше, я отключилась, проснулась я уже на следующий день, а я так надеялась, что это будет следующая жизнь. Солнце светило прямо мне в лицо. Я слышала плеск воды и детский смех. Мне вдруг показалось, что я снова дома. Я закрыла глаза и сразу вспомнила тот весенний день.
Хадижке был годик, а Мадинка только родилась. Мама купала ее во дворе, Асхат брызгал водой на Хадижку, папа собирал черешню в саду. Мне было двенадцать, я все еще лазила по деревьям и царапала колени. Все тогда смеялись, все были счастливы. Шел второй год нашего отшельничества от родни, я все норовила выпросить хоть одну поездку к бабушке, но отец был непреклонен. В тот же день он погиб. К нам в дом ворвались люди в камуфляже и пристрелили моего отца на моих глазах. Брат тогда поклялся отомстить за отца. Теперь и он умер.
Я медленно поднялась с роскошной кровати, усыпанной множеством подушек. У меня была своя собственная комната! Дома мы все спали в одной спальне. Мне не показалось, со двора действительно раздавался детский смех и плеск воды. Это тетя поливала цветы в саду, а Хадижка с Мадинкой носились вокруг нее. Рядом на качелях раскачивался Исмаил, как обычно, болтая по телефону. Увидев меня, он радостно помахал, откуда такая реакция, удивилась я. Отойдя от окна, я увидела себя в зеркале. Я была без платка! Девочка в зеркале напоминала мою маму, на которую я все больше становилась похожа. Длинные черные волосы волнами спадали до пояса, черные глаза, обрамленные густыми ресницами. На туалетном столике лежала тушь, помада, румяна, видимо, тетя думала, что семнадцатилетняя девушка могла бы этим заинтересоваться, но не я! Накинув голубой платок, подаренный дядей взамен моего капора, я вышла во двор.
– Ну, ты нас напугала вчера! – воскликнул Исмаил, едва увидев меня.
– Иди, сюда, дочка, – тетя прижала меня к себе и поцеловала, – мы так испугались. Не знаю, что там тебе наговорила эта Зульфия, но больше она к тебе не придет!
– Нет, тетя, я хочу с ней поговорить. Мне нужна